«Обычная мужская похвальба», – подумала она и тут же отмахнулась от этой мысли. Теперь она понимала, что Д'Ажене не из тех, кто бросает слова на ветер. Как же она была глупа, думая, что несколько томных улыбок, взгляд искоса здесь, надутые губки там, – вот! – он, как щенок, побежит за ней, куда бы она ни позвала.
Но что заставит его последовать за ней? Она обняла себя. Его прикосновения в беседке уже заставили ее… почувствовать себя… неловко. Что, если ей придется пойти еще дальше, чтобы узнать его получше, чтобы понять, что может заставить его… «утруждать себя»?
Эта мысль возродила в памяти другой образ – образ ее мужа с его грубыми ласками. Она прогнала его прочь, словно захлопнула ставни перед надвигающейся страшной бурей, и подумала о своем долге перед семьей. Воспоминание о ней согрело ее, как огонь маяка, и она расправила плечи, полная решимости вернуться в замок и выполнить свою задачу. Она сделает все, что ей придется сделать.
Она повернулась к коню и неожиданно в тени деревьев увидела наблюдающего за ней графа Д'Ажене.
Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы прийти в себя.
– Месье граф, – начала она, упершись руками в бока, – если женщина говорит, что хочет побыть одна…
– То обычно это означает обратное.
Элеонора склонила голову набок, изучая элегантную фигуру графа, держащего под уздцы своего коня, и улыбнулась.
– Иногда, месье. Но не всегда, – сказала она весело. – Сначала ей хотелось отчитать его за то, что он следил за ней, но она сдержалась. В такой чудесный день грешно было ругаться.
Он подвел своего коня к одной из лужиц и взглянул на нее из тени.
– А как насчет сегодня?
Она рассмеялась.
– Если бы не этот замечательный скакун, я бы ответила вам такой бранью, что даже дервиши попрятались бы от ужаса.
– Или крысы забились бы в темный угол?
– В очень темный угол.
– Но у вас был замечательный скакун, – сказал он и вышел на свет. Она наблюдала, как он снимает перчатки. Его длинные темные волосы расплелись, и прямые тяжелые пряди упали ему на плечи.
На его чувственных губах играла легкая улыбка. Темные глаза на резко очерченном лице говорили о наслаждениях – еще не испытанных и уже надоевших.
Ее восторг от поездки и решение заманить его в ловушку улетучивалось, как аромат цветка в слишком жаркий день. Ее телом овладело незнакомое ощущение, и ей это не понравилось.
– Замечательный скакун? – эхом отозвалась она и обняла себя снова, на этот раз чтобы согреть свое внезапно похолодевшее тело. – Ах, да, да. – Она отвернулась и посмотрела на расстилавшуюся за рекой долину. – Мой дядя был так добр, что разрешил мне взять, по всей видимости, призового скакуна.