Ахилл обнял Элеонору сзади и медленно и сочно поцеловал ее в шею.
– Нет, я не хочу вашей постели, – тихо произнес он во влажную кожу и крепче сжал ее плечи. – Я хочу вас. Всю. Мои слова расстроили вас? – спросил Д'Ажене. – Вы предпочли бы ложь или притворство?
Элеонора поколебалась, потом покачала головой.
– Не думаю, что да, – заметил Ахилл. – Правда всегда лучше. – Он ухватил губами шею Элеоноры, потом провел ими вдоль линии волос. – И, моя сладкая графиня, это сама истина – я хочу, чтобы вы подарили мне свое соблазнительное и роскошное тело.
Элеонора вздрогнула и почувствовала улыбку Ахилла на своей коже. Он повернул ее лицом к себе, склонив к ней голову.
– И вы это сделаете.
«Где мои намерения?» – подумала, словно находясь в тумане, Элеонора. Он захватил ее врасплох. У нее не было опыта общения с такими мужчинами, как он. При солдатской неотесанности Миклоша слова были не нужны, а у Балинта были только нежные слова и ничего больше.
Д'Ажене провел своими губами по ее губам, и обещающая "-влажная теплота опьянила Элеонору. Она ожидала обольщающую французскую ложь, а получила правду, но обольщающую сильнее, чем любая ложь.
– Месье, – прошептала Элеонора прямо ему в губы, не уверенная, чем было это слово: протестом или приглашением.
– Ахилл, – поправил он и страстно поцеловал ее. Его язык был горячим, вертким и настойчивым. Он пробовал внутреннюю чувствительную мякоть ее губ. А она наслаждалась жаром, исходившим от его ищущих губ.
Ахилл взял Элеонору на руки и понес к покрывалу, потом поцеловал снова. Он давал или брал? Смущение затуманило ей голову. Было так легко скользнуть в бездумное наслаждение. Он учил ее этому. Как же случилось, что его уроки так быстро стали частью ее самой?
Его язык обвивался вокруг ее языка, вызывая восхитительное возбуждение в глубине ее тела, возбуждение, проникающее в ее кровь, как вода просачивается в иссохшую почву.
Ее ладони скользнули по его рукам, широким плечам, открывая ощущение железных рельефных мускулов, двигающихся под бархатом. Она почувствовала, как он гладит ее бока, спину, прижимает к своей твердой груди. Умелые пальцы начали развязывать шнурки ее корсета.
Она застонала, слабо протестуя. Ахилл оторвался взглядом от ее губ и начал ласкать мягкую кожу под подбородком, медленно продвигаясь к уху. Ее глаза, в конце концов закрылись, а голова откинулась назад, позволяя ему стать ее опорой.
Давление на нее ослабло, и она поняла, что корсет развязан. Ахилл спустил ткань с ее плеч. Большими пальцами рук он ласкал открывшееся нежное тело, а губами – шею.