Элеонора подошла к ожидавшей ее лошади, подумав, как было бы замечательно свернуть шею этой женщине. «Святой Стефан, прости меня за то, что замышляю убийство в своем сердце». Ей захотелось домой. Ей захотелось вернуться к благоразумию. Даже проповеди ее матери и споры братьев были лучше, чем это!
Элеонора взобралась на мерина и направила его между завывавшими гончими. В окружавшей ее суматохе она увидела почти незаметные движения пальцев любовников, воздушные поцелуи, и Дюпейре вынужден был спустить рвущихся, фыркающих собак, морды которых были искажены жаждой крови. Прощание было фальшивым – скука, заученные жесты, томные позы, – здесь было все, что она ожидала от гостей замка Дюпейре.
И в центре всего этого находился граф Д'Ажене, островок невозмутимой изысканности, отделенной от громогласной толпы.
Незаметно на своей лошади подъехала мадам де Рашан.
– Дюпейре говорит, что вы умелая наездница, – сказала она, щурясь от утреннего солнца.
– Мой дядя очень любезен.
Маркиза издала неприличествующее леди фырканье.
– Он сказал это в порыве раздражения, что говорит об истинности. Я бы хотела предупредить вас. Опытные наездницы имеют привычку скакать там, где им захочется, но сегодня вам следует быть умницей и оставаться со всеми, графиня.
– Конечно, мадам маркиза, – ответила Элеонора, хотя в сердце поднималась тревога. – А почему?
– Вы впервые поедете с нами, французами. Вы можете… потеряться. – Взгляд ее сощурившихся глаз замер на Д'Ажене, а рот изогнулся в злой торжествующей улыбке. – Я особенно рекомендовала бы вам находиться подальше от старого оврага угольщика, расположенного к югу от готических развалин, построенных Дюпейре в прошлом году. Неосмотрительность чаще заводит в подобные запрещенные места, нежели риск.
– Я буду иметь в виду ваш… совет. – Элеонора устремила мерина вперед, прокладывая себе дорогу среди гарцующих и танцующих на месте лошадей.
«Итак, – тихо пробормотала она, – ее предупредили, так ведь?» Элеонора оказалась в передней линии рядом со своим дядей. Дюпейре увидел ее и, перестав выкрикивать приказания, неодобрительно проворчал что-то в ее адрес, но не попросил удалиться, вероятно понимая, что Элеонора не замедлит их движения.
Элеонора, небрежно поправляя юбки, оглянулась. Справа от нее скакал граф Д'Ажене, сразу же за ним маркиз де Рашан.
«Предупреди Д'Ажене, – кричал ее внутренний голос. – Нет, пусть сын дьявола попадет в ловушку. Пусть будет укрощен! Тогда он последует за мной».
Элеонора почувствовала тревогу, оставляя даже такого человека, как граф, среди волков. Под рукой, укрытый несколькими слоями верхних и нижних юбок, находился придающий уверенность пистолет. Его-то, по крайней мере, она могла принимать в расчет.