– Мне известно такое выражение, – сказал Дэвид, пытаясь улыбнуться. Но по выражению лица Джека понял, что ему это плохо удалось. – Поверь мне, Джек, оно не изменилось.
Это было безумием – согласиться снова увидеть Стефани. А еще большим безумием – не сказать Джеку всей правды.
Нарушение этики… Еще не поздно повернуть назад. Добраться до ближайшего телефона, позвонить Джеку, сказать ему… что?
«Привет, Джек. Послушай, я потратил целый день, чтобы соблазнить эту горюющую вдовушку, так что я от этого дела самоустраняюсь».
Но дела не было. Он просто посредник, и если у Стефани еще оставалась слабая надежда, что она снова появится в суде, то она изменит свое мнение, когда он выложит ей все факты.
Дэвид усмехнулся и нажал на газ.
Клубы пыли взметнулись вверх, когда Стефани сняла свой чемодан с чердачной полки. Она чихнула, вытерла нос рукавом трикотажной рубашки и опустила чемодан на пол.
Чердак действовал на нее угнетающе. Это место вовсе не вызывает желания открывать старые сундуки и рыться в их содержимом, хотя здесь настоящий склад ненужной мебели и безделушек, возраст которых насчитывал века два. При обычных обстоятельствах она, возможно, восхищалась бы старинными вещами, но сейчас не совсем обычные обстоятельства. И они никогда таковыми не являлись.
– Ты вышла замуж и попала в прекрасную семью из старинного рода, – сказала Клэр в день свадьбы, – но ты никогда не станешь ее частью.
Стефани, кисло улыбнувшись, захлопнула за собой дверь чердака и с чемоданом в руке стала спускаться по ступенькам деревянной лестницы.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать ее частью, – ответила она.
Тогда она была еще наивной, еще верила в обещания Эйвери и в его доброту.
– Твоих сил будет недостаточно, – заметила Клэр с раздраженной улыбкой.
Ошеломленная Стефани попыталась было возражать, но Эйвери больно схватил ее и потащил в уголок. И тогда она впервые задумалась, каково ей придется в качестве его жены на самом деле.
– Урок первый, – сказал он, притворно улыбаясь, чтобы всякий свидетель мог подумать, что он нашептывает ей на ушко что-то приятное. – Никогда не дерзи моей сестре. Ты поняла?
О да, она поняла. Эйвери ей солгал… но что она могла поделать? Он единственный мог избавить ее от отчаяния.
Стефани потащила свой чемодан в спальню.
По крайней мере, всей этой лжи пришел конец. Ей негде жить, она осталась без денег. Предстоит оплачивать счета за лечение брата. Но, во всяком случае, не надо больше притворяться. И за это стоит поблагодарить судьбу, хотя ей последнюю пару лет не слишком приходилось притворяться, будто она счастлива быть женой Эйвери. Старик был так болен, что не мог часто появляться на публике. Не было необходимости смеяться над его вульгарными шутками или вздрагивать, когда он обнимал ее.