— Революционер не станет вожделеть о троне, я слушал безумца! — Молодой синий резко взмахнул рукою, так, словно бы в ней была сабля.
— Когда падет голова Дантона, попытайся вспомнить сии слова, юноша. Когда на трон потомков Святого Людовика вскочит крыс-людоед, вспоминать уж будет поздно. — Господин де Роскоф повернулся спиною к синему.
Двое крестьян тут же нахлобучили на голову молодому человеку мешок.
— Ну мочи нету, чтоб синего видеть, да не убить, — заявила мадемуазель де Лескюр вослед республиканцу и сопровождавшим.
— Опять ты с глупостями, Туанетта, — отмахнулся де Ларошжаклен, впрочем, ласково улыбнувшись девушке. — Можете себе вообразить, сударыни, сия особа приучила своего жеребца, Геркулеса, валить синих с ног и добивать копытами.
— Ну, и чем оно плохо? — Девушка надула губы.
— Было б хорошо, когда б твой Геркулес делал сие без своей всадницы, — возразил де Ларошжаклен, очевидно для давний спор. — Воображаешь, тебя пуля не берет?
— Я по сту раз говорила, все у меня обдумано! В мужском наряде я не охочусь! Синий видит девицу, коли я сама не поднимаю пистолет, так с чего он станет стрелять? Легкая пожива сама идет в руки! А как подойдет, чтоб стащить меня с седла, так уж Геркулес не медлит!
— Расскажешь, как добилась своего фокуса? — спросила Катя. — В обмен и я кое-чего поведаю. Есть у меня свой табун далёко отсюда.
Юная особа кивнула. Казалось, неприязнь ее относилась только до одной Нелли. С Катей, напротив, с пары слов связало их приметное взаимное понимание.
Бивак, меж тем, изрядно опустел. Некоторые из шуанов поднялись наверх, другие занялись кто чем по отдаленным закоулкам пещеры. Подруги, господин де Роскоф, Ан Анку и Ларошжаклен только и остались у ледяной колонны.
— Прошу Вас, будьте снисходительны к нашей мадемуазель де Лескюр, дорогая мадам де Роскоф, — печально сказал де Ларошжаклен. — Не судите о ней строго, хоть Вы, я чаю, привыкли к иному поведению девиц.
— Много близких у ней убито? — тихо спросила Елена.
— Почти вся семья, боле десяти человек, живыми остались только два старших брата. Бабушка, мать, отец, незамужняя тетка, четыре маленьких сестры, трое братишек, из коих младшему был год. Ну, да довольно о том. Я приношу мои извинения: надобно было раньше озаботиться тем, что особы прекрасного полу, проделавшие столь длинный путь, нуждаются в отдыхе. В своей усадьбе я предложил бы гостьям совсем иные удобства, да усадьба моя, хоть и близко отсюда, но лежит в обгорелых руинах. Однако ж в сих пещерах не столь неприглядно, как покажется на первый взгляд. Вам будет удобно в пещере, называемой нами обыкновенно Монашескими палатами. Там частенько ночуют братья либо сестры.