— Затем, что не вижу для себя иного поступка, — ответила Нелли уже без обиды.
— Между тем было надобно Вам поступить иначе. — Диана стиснула до боли сплетенные персты. — Должно Вам было оставаться в безопасности, с тем дитятею, что уцелело, брат ли, сын ли, тут уж нету различия. И стеречь его, как волчица стережет дитеныша, отставить наемные руки, спать вполуха, не спускать с него глаз! Элен, Вы щасливица, но Вы не поняли своего щастья! Один ребенок из двоих уцелел! Боле того, кровь Вашего возлюбленного не ушла в землю, Вы успели… успели…
Стыдливость помешала девушке договорить, но Елена поняла без слов: та думала о ком-то, кому не только не успела подарить сына, от кого ей даже не довелось понести, кому ей не пришлось принадлежать. Погиб ли нареченный Дианы дю Казотт раньше нее, погибала ли она раньше него сейчас — праздный вопрос, Нелли и не подумала его задать.
— Простите мою горячность, быть может она — следствие тревожащейся совести, — голос Дианы смягчился. — В отличье от Вас и многих я-то имела возможность спасти близкого мне человека… Не наверное, само собой, но подруге моей сие удалось, а мне никто не мешал за нею последовать.
— Но Вы не последовали? — тихо спросила Елена.
— Нет, — отвечала Диана еще тише. — Я не стала подражать Люсили де Сомбрей. Ее отец остался жить, а мой, мой сложил голову на гильотине.
Де Сомбрей… Что-то знакомое почудилось Елене в звуке этого имени.
— Послушай-ко, — вмешалась Параша, — коли я верно расслышала, она про ту девку говорит.
— Про какую?
— Да которую Робеспьер охранил бумажкою! Неужто не помнишь?
Перед глазами Елены явственно встало лицо девушки с губами бледней щек, странными, пугающими губами.
— Мы видали девицу по именем де Сомбрей близ осажденного Лиона. Ее путь защищала подписанная Робеспьером грамота. Но надобно ли Вам корить себя, милая Диана? Не знаю, что она сотворила, чтобы спасти родителя и стать в чести у разбойников, только едва ль Вы не имели веской причины ей не подражать?
— Ах, хотела б я иметь в том уверенность! — Лицо девушки вновь показалось немолодым, словно выцветшая порсуна, отразившая юность особы уж давно состарившейся. — Но иной раз не можешь знать, себя или другого хотел уберечь.
— Я вижу, это тяготит Вас, — Елена обеими руками дотронулась до рук Дианы. — Но даже если сие секрет, нам вить осталось жить так недолго! Доверьте мне его, вить исповедника к нам все одно не допустят!
— Тут Вы ошиблись! — Отвращение, исказившее черты Дианы, испугало Нелли. — Стоит нам пожелать, и священник будет. Присягнувший священник, Иуда в сутане! Этим есть ход везде!