– Да, вы правы, мистер Кардиго! Я испытываю напряжение! Я испытываю напряжение! Но вы тоже его испытываете!
Обернувшись, он ухмыльнулся во весь рот. Она до сих пор не замечала, какие у него ослепительно белые и безупречно ровные зубы.
Собственно говоря, она вообще впервые увидела, как он улыбается.
Когда Мигель вернулся в коттедж, на губах у него по-прежнему играла улыбка.
«Патриция Деннисон проигрывает со счетом ноль-один», – подумал он.
Он не сомневался в том, что она сейчас ревет. И вынужден был признаться самому себе в том, что сознательно и злокозненно стремится к такой ситуации, когда чаша ее терпения наконец переполнится – и она, обозвав его всеми бранными именами, которые ей известны, прикажет ему убираться с фермы вместе с его паршивыми лошадьми.
Но она сумела преподнести ему сюрприз.
Он увидел, как краска заливает ей щеки, увидел, какой гнев вспыхивает у нее в глазах, – но затем, вместо того, чтобы сорваться или взорваться, она саркастически пошутила – и заставила рассмеяться его самого.
В храбрости ей не откажешь, подумал он, швыряя шляпу на кресло, а сам – заваливаясь на кровать. Наверняка, она окажется крепким орешком.
Он потянулся за бутылкой вина, намереваясь откупорить ее, и тут обнаружил записку о том, что ему опять звонила Исабель. Интересно, когда она, наконец, от него отвяжется?
Дрова трещали и пламя пылало в печи, развеивая в гостиной зябкий холодок ранней осени. Стереосистема звучала сладким голосом Билли Джоэля. Конча принесла кофе и пирог с ягодами.
Лаура отхлебнула кофе.
– Ты знаешь, голубушка, как мне нравится этот старинный дом, но, при всех твоих деньжищах, почему бы тебе не убрать со стен эти червивые бревна?
Патриция рассмеялась.
– О Господи, Лаура, – я же велела обшить ими гостиную. Они взяты из разобранного сарая восемнадцатого века – сарай уже не подлежал восстановлению. И мне нравится дух старины, который они придают этой комнате, – словно ты вдруг очутилась на сеновале.
– Что ж, хорошо еще, что ты не покрыла тут полы сеном и не разместила Спорта на кухне.
Патриция рассмеялась так весело, что едва не расплескала свой кофе. Лаура бывала порой на редкость остра на язык.
– Лаура, я понимаю, что ты считаешь меня сумасшедшей, но, поверь, не обзаведись я этой фермой и этими животными, тогда бы я уж и точно спятила. И тебе, как никому другому, должно быть понятно, какую важную роль в жизни человека может играть лошадь.
– Знаю, детка, знаю. – Лаура отвела взгляд от младшей подруги и уставилась в пустоту. Но затем печаль отхлынула от нее так же стремительно, как перед тем нахлынула, и, повернувшись к Патриции, она сказала: – Кстати, о лошадях. Как продвигаются твои уроки верхового танца?