К тому времени, когда появился Мигель, крепкий напиток уже возымел свое действие и Патриция пребывала в едва ли не праздничном настроении.
– Мадемуазель. – Он почтительно поклонился ей. – Прошу прощения за опоздание.
– Вы не опоздали… Мигель!
В первый раз она посмела назвать его по имени. Он в изумлении посмотрел на нее.
– Не кажется ли вам, что «мистер Кардига» звучит слишком длинно?
Его губы дрогнули, на них появилось некое подобие улыбки.
– Да, мадемуазель. Кивнув, он сел.
– Да и меня зовут вовсе не мадемуазель. Мое имя Патриция.
Его улыбка стала более откровенной.
– Да, Патриция.
Ее имя он произносил с артикулированным «ц», а не с «с» – Патрисия, – как американцы. И ей это понравилось.
– Вот так-то лучше. – Она посмеялась. – А вы сегодня такой обворожительный – я вас просто не узнаю.
– В каком смысле?
– Обычно вы такой суровый. Я хочу сказать, с людьми. Потому что с лошадьми вы всегда предупредительны и терпеливы.
– Я научился этому у отца: он ненавидит людей и любит лошадей.
– А мне он при встрече показался весьма обходительным.
– Да уж, он наверняка расстарался. Но иногда он настоящий сукин сын!
– Мне трудно в это поверить.
Мигель подался к ней через столик.
– Позвольте рассказать вам одну историю. Однажды, еще совсем мальчиком, я поехал на его любимой кобыле Аманте, не попросив у него разрешения. А отец и впрямь наглядеться на нее не мог. А я, хоть и был еще мальчиком, буквально взбесился из-за того, что не мог ездить на ней с таким же мастерством, как отец. И я исхлестал ее плетью. Аманта, привыкшая к ласковому обращению со стороны отца, взбрыкнула и мне пришлось сильно взять ее под уздцы, чтобы заставить себя слушаться. И как раз в это время появился отец. «Прочь с этой лошади!» – заорал он. Я спешился, а он поначалу не обратил на меня никакого внимания. Он потер нос Аманте, что-то нашептал ей на ухо и, кликнув одного из конюхов, распорядился увести ее. Потом повернулся ко мне. Вырвал плетку у меня из рук и хлестнул меня по лицу.
– Он поднял на вас руку?
– Он хлестал меня, пока не выбился из сил. А потом сказал: «Запомни, у человека есть выбор, а у лошади его нет».
– И это научило вас деликатно обращаться с лошадьми?
– Это научило меня ненавидеть собственного отца. Когда меня избивал, я ощущал себя скотиной, у которой нет возможности дать сдачи обидчику. Но тогда, впервые в жизни, я на собственной шкуре испытал, что же на самом деле чувствует лошадь. И с тех пор никогда не бывал жесток с лошадьми.
Патриция мягко посмотрела на него, а он неожиданно отвернулся. Затем его темные мятежные глаза встретились с взглядом серых невинных глаз Патриции.