– Прекрасно, – вмешался Мастерс, – так мы и думали. Но объясните мне ради здравого смысла, зачем, задумав провернуть это дельце, ваш отец написал в полицию? Это же бессмысленно.
– Разве вы еще не догадались, инспектор? – спросил Соар. – Отец ничего не писал. Это Дартли послал письмо в полицию. Вспомните, в нем говорилось: «В номере 18 на Пендрагон-Гарденс состоится чаепитие на десять персон», и совершенно официальное требование: «Полиции следует держать ухо востро». Разве вы не установили, что это письмо про чаепитие и те письма, посланные в «Компанию домашней обстановки» и в «Компанию перевозок Картрайта», были напечатаны на разных машинках? Дартли доверял моему отцу не больше, чем мой отец доверял ему. Он не мог изложить все дело полиции целиком; но он думал, что сможет защитить себя. И попробовал сделать это еще и другим способом. Дартли не положил «признание» моего отца в конверт и не принес его в кармане. Мой отец был стар, но еще силен и крепок. Дартли же выступал в весе пера. Так что Дартли взял с собой кувшин-головоломку, свой личный сейф, внутри которого лежало признание отца.
Сейф нельзя разбить об пол, и никто не сумеет его открыть, не зная секрета, как снять крышку.
Да. И он умер потому, что написал в полицию, и потому, что взял с собой этот кувшин.
И хотя голос Соара дрожал, он говорил достаточно спокойно; но Поллард чувствовал, что ему с трудом дается это внешнее спокойствие.
– Вы не узнаете от меня каких-либо вызывающих ужас подробностей, инспектор. Я только могу объяснить, как все это произошло. Это произошло, когда Дартли вытащил кувшин-головоломку из картонной коробки, принялся размахивать им и объявил, что написал в полицию. Мой отец рассказывал: что-то тогда в его голове пошло не так. Вот так-то. Дартли стоял лицом к огню. Мой отец положил на него руки и зажал ему рот рукой, прежде чем Дартли успел закричать. Затем вытащил пистолет, но Дартли извивался, и первый выстрел угодил ему в шею. Дартли навалился на стол и был убит выстрелом в затылок.
У вас такой вид, словно вы в ужасе, не так ли? Я вас не виню. Я не ищу оправданий. И не защищаюсь. Я только рассказываю вам о том, что вижу в ночных кошмарах с тех пор, как впервые услышал об этом. Если вы полагаете, что это жестоко, то что, по-вашему, мог думать об этом я?
Благодарю вас: я закончу мой рассказ так быстро, как только смогу. Вы желаете знать, почему мой отец оставил чашки, расставив их на столе, когда они все еще были в коробке, и Дартли даже и не видел их в тот вечер. Причина так же проста, как и ужасна. Я вижу по взгляду Дервента, что он уже догадывается. Несколько логических заключений из имеющихся фактов, и вы сами к этому придете.