Холли страшно удивилась, чтобы Эвен – и сделал это неправильно? Представить себе такое невозможно. За последнюю неделю она столько раз представляла себе, как она занимается любовью с Эвеном, и ни разу он ничего не сделал неправильно.
– О, Эвен, это себе представить невозможно.
Лицо его осветилось радостью:
– В самом деле?
Слава Богу, в кладовке стоял сумрак, лицо Холли пылало.
– То есть я, ну представить невозможно, чтобы ты в чем-то сомневался, в общем забудь, что я сказала.
– Черта с два я забуду!
– А что случилось? – быстро спросила она.
– Через месяц я получил от нее письмо, она писала, что по-прежнему уважает меня.
– О, Эвен!
– Нет, в самом деле именно так, и еще писала, что это была самая чудесная ночь в ее жизни, но поскольку начинается учебный год, и в этом году она заканчивает школу, она хочет поставить меня в известность, что она будет встречаться с другим.
– После этого вы как-то общались?
– Нет. – Он встал и взял ее за руку. – А ты мне расскажешь что-нибудь о себе за обедом, хорошо?
Она взглянула на него широко раскрытыми от удивления глазами, и он тут же понял, что она неправильно его поняла.
– О, вечно ты все не так понимаешь, неужели ты думаешь, что я способен задать даме неджентльменский вопрос? Я хотел спросить тебя о твоих текущих делах, о том, почему тебе приходится скрываться здесь.
– Пойду займусь обедом, – объявила она, умышленно не обращая внимания на вопрос, и, пригнув голову, вышла в спальню.
– Все равно я рано или поздно все узнаю, – сказал Эвен сам себе и занялся пробками.
– У тебя или тепловой удар, или помутнение рассудка, – объявил Эвен, входя в комнату. – Что именно, отвечай!
– И то, и другое, – нагло сказала она, и взгляды их встретились. Стол, уставленный яствами, выпивкой и свечами, разделял их и являлся последним физическим препятствием. Глаза Эвена стали серьезными и чувственными, а с лица сползло выражение добродушия, которое оно несло на себе все то время, что он пребывал в коттедже.
– Иди сюда, – резко сказал он.
– О, Эвен, – она подошла и упала в его объятия и подставила губы под его поцелуй. Он стал спускать платье с вырезом ниже плеч все ниже и ниже, приговаривая:
– Я знаю, дорогая, я знаю…
Дыхание его было горячим, и он осыпал поцелуями ее шею и плечи. Она взяла его руку и поцеловала костяшку, оцарапанную, когда он привешивал кондиционер.
– Мне так хочется довериться тебе.
– Подожди, постой! – Он сделал шаг назад.
В глазах ее вспыхнуло смятение:
– Что случилось? – задыхаясь, спросила она.
– Я хочу тебя, Холли.
Улыбка зажглась на ее лице.
– Хочешь, пойдем в спальню?