Простая работа по нарезанию, измельчению, помешиванию, снятию проб обрела новое чувственное измерение. Ей всегда нравилось готовить, но на ум ей пришло, что особую радость она испытывает от того, что готовит пищу для Эвена.
Играла «Голубая рапсодия» Гершвина, и она смотрела через залитую солнцем кухоньку шикарной квартиры Эвена, расположенной на крыше небоскреба, сквозь открытые французские окна прямо на террасу. Там, расположившись на этой невероятных размеров лоджии, сидел он, смотрел на нее и махал ей рукой, одновременно разговаривая по радиотелефону.
Она послала ему воздушный поцелуй и тихо рассмеялась сама себе, бросая в готовящийся на медленном огне соус свежий базилик. Квартиру свою он оформил так, что подобна она была кабинету первоклассного зубного врача. Она оглядывала сверкающие белые поверхности, пестрый кафельный пол, медные кастрюли. И как он до такого додумался? Что может быть дальше от правды? Прибыли они всего два часа тому назад, и уже все эти три тысячи квадратных футов казались ей родными.
Он подошел сзади, обвил ее руками за талию и лизнул за ухом. Он был очень рад, что дал своей домработнице недельный отпуск, уединение было как нельзя кстати.
– Можешь меня поздравить, только что я стал дядей в одиннадцатый раз. – Не выпуская ее из рук, он чуть-чуть отодвинулся, чтобы она смогла неуклюже поцеловать его в щеку.
– Прими мои поздравления!
– У моего брата Кена и его жены Карлы родилась девочка, и они назвали ее Аннабель. Семь фунтов и тринадцать унций, голубоглазая и с курчавыми темными волосиками.
Он отнял у Холли деревянную ложку и положил ее в тарелку.
– Пойдем, я покажу тебе фотографии моей семьи.
Холли заколебалась:
– Подожди, вот-вот будет двенадцатичасовой выпуск новостей, я хочу посмотреть.
– Мы, Холли, мы хотим посмотреть, – сказал он и укоряюще погрозил ей пальцем.
– Это же наше общее дело, – он включил маленький телевизор на столике для завтрака. Через пять минут Холли повернулась к нему и улыбнулась.
– А Деннис Кратчи обо мне даже не упомянул, и знаешь что, по-моему, он больше и не собирается, по крайней мере, некоторое время.
Эвен скептически посмотрел на нее. Руки, которыми до этого она плотно обнимала себя за талию, разошлись в стороны.
– Нет, ты только подумай, с какой стати ему рассказывать, что он меня видел в Кейпшелле на набережной прошлой ночью? Ведь это значило бы рисковать тем, что меня обнаружит кто-то другой, а это ему вовсе не нужно. Ну а здесь он, конечно, может установить наблюдение за моей квартирой, но искать у тебя ему и в голову не придет.