В «Боинге-747», вылетевшем из аэропорта Кеннеди в Милан, Джиджи Гарсиа постепенно переходила в состояние пьяного бесчувствия. Стюардесса, не знавшая о спрятанной под жакетом бутылке «Смирновки», никак не могла понять, что происходит с пассажиркой в кресле 44А. Как эта девушка умудрилась так напиться: ведь она только и знает, что носит ей «воздушный вариант» «Кровавой Мэри», практически чистый томатный сок. Интеллигентного вида бизнесмен, сидевший у иллюминатора рядом с Джиджи, начал было беспокойно озираться, но самолет был переполнен, и он, вздохнув, понял, что пересесть не удастся.
– Мой любовник отправил меня в Италию, – откровенничала Джиджи, навалившись на бизнесмена грудью, которая прямо-таки вываливалась из полурасстегнутой блузки. – Его зовут Чарли. Совсем старенький. Он мне в отцы годится. Понимаешь, мой отец умер, когда я была маленькой, а мать бросила меня. А у вас есть дети, мистер? Вы не бросите меня? Нет, конечно, вы не бросите меня.
Скоро она откинулась на спинку кресла и уснула. Она проспала до самой посадки в миланском аэропорту «Малпенса», в полубреду прошла таможенный контроль и, выйдя на площадь, тотчас была подхвачена таксистом, который соврал, что ждет именно ее. Он отвез ее в город за двойную плату.
Тесс, сидя на заднем сиденье такси, которое направлялось в город из другого миланского аэропорта – Линате, чувствовала себя на редкость отвратительно. Водитель все время поглядывал на нее в зеркало заднего вида. Внезапно он остановил машину, обернулся и положил руку ей на колено.
– Bella! Carina! Attrice? Modella? [25]
Тесс вздрогнула и оттолкнула руку таксиста.
– Si, si, modella, – пробормотала она и отодвинулась в угол машины. – Давай, поехали.
Машина тронулась, но всю дорогу таксист разглядывал Тесс в зеркало, подмигивал и облизывался.
Они наконец приехали в агентство на виа Сант-Витторе, и Тесс с облегчением отметила про себя, что оно почти такое же, к каким она привыкла в Лондоне. Такой же большой круглый стол, за которым сидят агенты в наушниках с микрофонами и постоянно что-то говорят. Единственное отличие – все компьютеризировано. Да еще здесь было больше мужчин, все в отглаженных пиджаках. Девушки тоже выглядели поэлегантней, чем в Лондоне. Тесс с теплом вспомнила об Энджи и ее трогательных и вечно неудачных попытках угнаться за модой. Она посмотрела на себя в зеркало. Отец сделал широкий жест и дал ей целых двести пятьдесят фунтов, так что перед поездкой в Милан она смогла приодеться. На ней были вещи от «Джигсоу», «Мисс Селфридж» и даже от «Николь Фари», но девушки в агентстве, похоже, все одевались у «Дольче и Джаббана».