– Сучкой? – насторожилась Линди-Джейн. – Но, я надеюсь, она была не…
– Вот именно ей-то она и была. Оливер откопал ее в одном из агентств типа «Партнер на вечер», в последний год его учебы в Итоне.
– Послушай… Даже не верится… Неужели он мог обращаться в такие заведения, как «Партнер на вечер»?
– Не только мог, но и обращался. Я это запомнила, потому что меня поразило совпадение: это заведение работало под видом агентства фотомоделей, а ты ведь знаешь, моя бабушка была моделью…
– И твоя мать, конечно, тоже…
– Ну, в известном смысле. Так вот, бабушка мне об этом и рассказала. Она очень возмущалась, что они используют вывеску фотомодельного агентства и тем самым бросают тень на эту профессию.
– Да-да, действительно, нехорошо. Послушай, а ты случайно не помнишь, как оно называлось?
– Как ни странно, помню. Понимаешь, у моей лучшей школьной подружки было такое имя – Цецилия. Мы еще часто спорили, чье имя более редкое, мое или ее – Челеста или Цецилия. Так вот агентство так и называлось – «Цецилия».
Линди-Джейн вылезла из ванны, накинула купальный халат и достала с полки телефонный справочник. Ага, вот оно: Паддингтон, агентство моделей «Цецилия».
Она пометила себе – завтра с утра обязательно позвонить туда – и загрузила в компьютер файл, над которым сейчас работала: начало большой статьи о Лебеде.
Первые месяца два в Нью-Йорке я просыпалась по утрам и спрашивала себя, чего ради я приехала в этот город. Дома я насмотрелась по телевизору американских фильмов: столько убийств, грабежей, насилия… Каждый вечер я воображала себе всякие ужасы и дрожала от страха: а вдруг прямо сейчас убьют или изнасилуют? Перелет через океан не доставил мне большого удовольствия – до этого я никогда не летала, и гул мотора страшно меня напугал. И вот теперь в Нью-Йорке я каждое утро напоминала себе, что победила на конкурсе «Девушка года» и получила в качестве приза бесплатную поездку в Нью-Йорк, о чем девушке, выросшей в Портобелло Корт, невозможно было даже мечтать. А когда Барбара Харпер взяла меня под свое крылышко, я подумала: пожалуй, есть смысл остаться в Нью-Йорке и поискать работу. Но я очень скучала по Маркусу. Конечно, я скучала по маме и по маленькой Тути – мама писала, что Тути просыпается по ночам и зовет меня, так сильно тоскует – но, честно признаюсь, больше всего я скучала по Маркусу.
Перед самым отъездом он усадил меня рядом с собой и начал по обыкновению наставлять. Маркус бывал в Америке и хотел втолковать мне разницу между расовыми предрассудками у нас и в Америке. В их основе лежат разные причины: у американцев комплекс вины порожден памятью о том, что они в недалеком прошлом причинили друг другу. В Англии же этот комплекс не связан с тем, что происходит и происходило внутри страны, – англичан мучает, что свои богатства они наживали за счет ограбления колоний. В тайниках подсознания афроамериканцев и сейчас живо воспоминание о рабстве. В Англии проявления расизма чаще всего встретишь в провинциальных городках, но даже там никогда не увидишь толпу черных, в которую полицейские целятся из пулеметов со словами: «Мы делаем, что хотим». Есть, конечно, исключения, но обычно в Англии люди с тобой приветливы, улыбаются в лицо, хотя наверняка многие у тебя за спиной говорят: «черная мразь, убирайся туда, откуда приехала». В Америке, говорил Маркус, расовая неприязнь проявляется гораздо более откровенно, нагло, прямо в лицо. Как будто только вчера черным было запрещено появляться в определенных местах, и все еще это помнят.