Потом меня впервые сняли специально для обложки… И опять неудача. Как раз в этом номере шла большая статья о знаменитом чернокожем спортсмене, и в редакции мне откровенно объяснили, что если еще и с обложки будет улыбаться черная девушка, то номер журнала может показаться читателям «чересчур черным». С ума сойти! Кто-нибудь когда-нибудь слыхал о «чересчур белом» журнале?
Невероятно, но факт: до Америки никто никогда не упрекал меня цветом кожи, а в Нью-Йорке я так или иначе сталкивалась с этим на каждом шагу. Например, я никак не могла понять, почему все считают само собой разумеющимся, что Маркус – черный: а какой же еще может быть у меня жених?
Каждый день, вернувшись домой, я горячо молила Бога, чтобы он послал мне удачу. Откуда еще было ждать помощи? Потом я садилась в кресло перед телевизором, писала письма Маркусу, или открывала альбом для эскизов и набрасывала фасоны платьев: вдохновение я черпала на улицах Нью-Йорка. По воскресеньям я обедала у Барбары вместе с другими девушками, у которых в этом городе тоже не было ни родных, ни друзей, а в понедельник утром выбиралась из постели и опять пускалась в путь по Нью-Йорку – на просмотры и в поисках работы.
На сердце у меня было неспокойно. Но беспокойство не было связано с работой. От маминых писем легче не становилось. Но ведь в ее письмах было всегда не больше четырех строк, писала она крупными буквами, которые выводила старательно, как ребенок. Все они были как одно: «Дорогая Эми. Ну как ты живешь? Мы по тебе скучаем. Тути вчера испекла пирог. На этом кончаю. Люблю. МАМА».
Я никогда раньше не получала от мамы писем и только сейчас поняла, что она едва умеет писать. Зато письма Маркуса были бесконечные. Он изучал в колледже предпринимательство, и собирался открыть фотоагентство – Джо будет одним из первых его клиентов. Но прежде чем пойти в какое-нибудь агентство и попросить работу даже в качестве ученика, он хотел сначала хорошенько изучить коммерцию.
Последние его письма были почти целиком о Лерое. Получилось очень глупо – я уехала за две недели до его возвращения. Я не видела старшего брата очень давно, несколько лет. Ему было уже почти девятнадцать. Маркус писал, что Лерой вернулся настоящим ямайцем с полным набором тамошних доблестей. Каждый вечер он уходил куда-то из дому, ни одного дня не провел с мамой. И очень скоро стал членом банды «Гроув». Маркус узнал об этом – он сам видел драку в Ладврок-гроув между парнями из «Гроув и Хакни». Откуда-то появился нож, и одного парня пырнули. Но это только цветочки. Маркус подозревал, что Лерой связался с еще худшей компанией – Ярди. С ними он познакомился на Ямайке; недавно они объявились в Лондоне и теперь торгуют наркотиками.