– Ты это получишь. Но не просто так. Сначала кое-что пососешь.
– Сначала деньги, – инстинктивно выпалила она, еще не совсем понимая, чего он от нее хочет. Он немного разжал кулак, она выхватила десятку и попыталась было вырваться, но джинсы угрожающе затрещали.
Оборванец неторопливо расстегивал ширинку.
То, что затем последовало, было хоть и отвратительно, но, в общем, не так уж и страшно. Он кончил почти мгновенно. Радость от того, что она впервые заработала деньги, заглушила в душе Джиджи неприятные мысли о способе заработка.
Это было только начало. Она стала высматривать потенциальных клиентов из окна, быстро выходила на улицу и обслуживала их прямо тут же, на скамейке в скверике. Свои заработки, или «скверные бабки», как она их называла, Джиджи складывала в шкатулку, которую прятала под кроватью. Через месяц она подняла цену до пятнадцати баксов, а еще через месяц познакомилась и с оборотной стороной своего бизнеса, когда какой-то хмырь шарахнул ее по голове. Она завизжала, и, на ее счастье, поблизости оказался полицейский.
– Сколько тебе лет? – сразу спросил он.
– Тринадцать, – не раздумывая ответила она.
– Еще раз здесь увижу, отправлю прямиком в Дэйд, за решетку. Поняла? А теперь быстро домой.
Это было в половине шестого утра, и Джиджи вдруг стало страшно возвращаться в пустую квартирку. Елена работала в ночную смену. Сама не зная, почему и зачем, Джиджи побрела в сторону Оушн Драйв.
Около «Парк сентрал» стоял целый городок домиков на колесах. Джиджи заглядывала в окна и удивлялась: и туалет, и видео, и уютные диваны, кое-где на столике уже накрыт красивый завтрак. Она вошла в гостиницу. Она думала, что в это время все должны спать, но в фойе царила оживленная суматоха. Вверху, около бара, работал буфет, и там все покупали что-то невероятно вкусное. По лестнице носились какие-то люди с софитами, камерами, охапками красивых платьев. Но когда она в поисках матери поднялась наверх, перед ней открылось по-настоящему сказочное зрелище. По галерее над фойе тянулся целый ряд костюмерных с пестрыми платьями и гримерных с большими зеркалами. Полуобнаженные девушки входили и выходили, снимали плечики с платьями, уносили, приносили, оставляли на вешалке. Другие модели с отсутствующим видом сидели в креслах и равнодушно смотрели в зеркала, а вокруг суетились парикмахеры, укладывали им волосы, расчесывали, завивали, брызгали лаком. Лица заспанные, слегка припухшие, жесты ленивые, разговоры рассеянно-скучные.
– Мы просидели в «Варшаве» до двух. Сейчас, наверное, свалюсь и помру. Позвоню тебе из ада.