Любовь побеждает все. Неправда ли?
Аноним
Любовь не может укротить акулу, смягчить камень или остановить ветер. Ей нужно помогать.
Жена анонима
Афина спустилась к обеду и осталась после него поиграть в карты. Она обыграла Троя в шахматы и сыграла вничью с Йеном. Но дверь в ее спальню оставалась запертой.
Она спустилась к завтраку, помогла матери Йена ответить на письма, отправилась покупать свадебные туалеты с леди Дороти. Она побывала с дядей в морском госпитале, в музее с мистером Карсуэллом и на скромном приеме, устроенном двумя дамами, сообщившими, что они знали ее мать. Рано утром она поехала в парк попрактиковаться в верховой езде, а потом отправилась туда с Йеном в экипаже в тот час, когда там собирается высшее общество. Но дверь ее оставалась запертой.
Они побывали в театре, на званом обеде, в церкви. Он приносил ей цветы и книги, купил чистокровную кобылку. А когда снова попытался просить прощения, услышал в ответ, что он просто ничего не понимает. Это верно, он не понимал, но усвоил только одно – что эта чертова дверь так и будет оставаться запертой. Терпение его настолько истощилось, что стало почти прозрачным.
– Как долго, миледи? Как долго вы намерены лишать нас обоих тех наслаждений, к которым мы так стремимся? Вы же не будете отрицать, что вам хочется разделить со мной ложе, ведь я вижу, как вы краснеете, когда я задеваю вас на ходу, и как учащенно дышите, когда я сижу слишком близко. Каждый раз, когда я восхищаюсь медальоном с рубином, который висит между вашими грудями, я – клянусь – вижу, как они затвердевают, ожидая моих прикосновений. Ваше тело помнит, сколько радости я ему доставил, Эффи, и оно хочет соединиться с моим телом.
Афина отчаянно покраснела; хорошо, что они находились в опере, где никто не мог этого заметить. Иначе люди подумали бы, что она нарумянена не хуже леди Дороти. Она притворилась, будто изучает программку, и отодвинулась так, чтобы не касаться Йена плечом, чтобы ее предательское тело не выдало еще больше своих тайн.
Прежде чем она отодвинулась так далеко, что могла бы свалиться со стула, Йен взял ее за руку.
– Мы можем преодолеть то, что нас разъединяет, между простынями, потому что там нас объединяет очень многое, не так ли?
– Мы не будем разговаривать.
– Конечно, будем, рано или поздно. Вот сейчас мы разговариваем, не так ли?
– Нет, вы просто пытаетесь соблазнить меня. Это нельзя считать разговором.
Он погладил ее по руке, описал пальцем круги на ее ладони. Она почувствовала его жар сквозь перчатку и высвободила руку.
– Вы знаете, что у меня есть право требовать исполнения супружеских обязанностей.