– Не глупите. Ложитесь спать здесь. Мы с Троем постараемся не очень шуметь, если только он не знает каких-нибудь неприличных матросских песен, которых я не слышал.
Афина улыбнулась и легла на узкую кровать, старательно спрятав ноги под юбками. Граф подошел и укрыл ее одеялом.
– Не думаю, что смогу ухаживать сразу за двумя пациентами.
Граф – самый добрый человек из всех, кого она знает, когда-либо знала, хотя и очень властный, подумала Афина и заснула, едва голова коснулась подушки.
Она не знала, позвал ли ее граф или кто-то из горничных вошел с дребезжащим подносом в руках. Услышала лишь, что Трой дышит хрипло и отрывисто, и вскочила с кровати.
– Почему вы меня не разбудили?!
– Только что с ним было все в порядке. Что я должен делать?
– Поддерживайте его так, чтобы я могла влить ему в рот побольше лекарства.
Трой никак не реагировал на лекарство, и оно вылилось у него изо рта. Не реагировал он и на призывы Афины, он был холодным и влажным на ощупь.
– Я послал за хирургом. Не послать ли также за мистером Уиггзом?
– Нет! Трой его не любит. И ему не нужен священник. Он не умирает.
Йен думал иначе. Афина схватила брата за руку и заплакала.
– Сделайте же что-нибудь! – в отчаянии воскликнула она, обращаясь к Йену.
Собака сидела у кровати, смотрела на Троя и скулила.
Он не Бог, а дьявольское дело совершил. Что он может сделать? Эффи плакала навзрыд. Нужно что-то делать. Нельзя допустить, чтобы мальчик умер. Нельзя – ради него, ради нее, ради его собственной несчастной души.
Йен стал молиться.
Впервые за много лет. Он клялся, что изменится к лучшему, если мальчик выживет. Он сделает все – откажется от женщин и станет, если понадобится, монахом, даже женится. Пусть его поразит молния, если он хоть раз сойдет с праведного пути, только бы мальчик выжил.
Йен запел гимн, все время держа Троя, а Афина снова и снова тщетно пыталась влить в рот больного лекарство. Оно выливалось на рукав Йена. Фальшивый голос девушки, давящейся слезами, присоединился к голосу Йена.
Трой поморщился, насупил брови, открыл глаза и сказал:
– Вы… поете… почти так же плохо… как моя сестрица.
Афина схватила Йена за руку:
– Он выздоровеет!
Граф чувствовал себя так, словно его лошадь победила на скачках в Дерби, словно ему сдали сразу четыре туза, словно… словно его молитвы были услышаны. Он не забыл молча послать благодарность небесам. Потом счел необходимым напомнить девушке, что опасность еще не миновала.
– Ах, я же знаю, что он поправится. Поправится! Я знала, что он гораздо сильнее, чем считают все остальные. Он никогда не сдается. Я знаю это с тех пор, как умерла наша мама, а он был такой хилый.