– Это что же, у тебя в доме, кроме девственницы, находится еще и злой зверь? – насмешливо спросил Карсуэлл, направляясь к двери. Но ни Йену, ни Трою его шутка не показалась забавной.
– Об этом-то я и хотел поговорить с вами, милорд. Видите ли, моя сестра ради меня от многого отказалась. Ведь она могла уже не один год проводить сезон в Лондоне. Одна ее подруга пригласила Эффи пожить у нее и выезжать вместе с ней, но Эффи отказалась – из-за меня. Она уже могла бы быть замужем и иметь детей. Мне бы не хотелось, чтобы она жила далеко от меня, но я не думаю, что ей следует оставаться в доме нашего брата. Нехорошо, когда под одной крышей живут две женщины.
Йен вспомнил ссоры между матерью и сестрой.
– Да, нехорошо.
– А Уигги хочет жениться на ней, я знаю. Я выбрал бы его в самую последнюю очередь, если уж на то пошло, но…
– Но выбирать должна она, верно?
– Я знал, что вы поймете. Вы ведь не допустите, чтобы она погибла?
– Никогда.
Но мальчик еще не был в этом уверен.
– Я помню, что просил вас, милорд, присмотреть за моей сестрой, и, пожалуйста, не думайте, что я неблагодарный. Но может быть, я прошу слишком многого?
– Не думаю, что вы просите слишком многого от человека, считающего себя джентльменом. Я восхищен вашей заботливостью по отношению к сестре, особенно учитывая ваше состояние. Вы хороший брат, Ренслоу, и станете достойным человеком.
Бледные щеки Троя покраснели от похвалы.
– Да, здесь лучше, чем в доме у нашего дяди, но репутация Эффи под угрозой, а Уигги отступится, и наш брат узнает об этом…
– С репутацией вашей сестры ничего не случится. К обеду у нее будет почтенная компаньонка, клянусь вам.
Сложность заключалась в том – точнее, одна из сложностей, – что у Йена не было достойной компаньонки, чтобы соблюсти правила этикета, потому что ни мать, ни сестра не могли к нему приехать. Он поклялся, что отречется от них обеих сию же минуту и заявит, что он сирота, у которого нет ни матери, ни сестры.
Когда Йен и Карсуэлл спустились вниз и вошли в библиотеку, там их дожидался дворецкий. Халл доложил, что посыльные вернулись на взмыленных лошадях, но леди с ними не было. Графиня в Бате занемогла – у нее лихорадка. Леди Дороти не оказалось в ее доме в Ричмонде – она уехала осматривать хлопкопрядильные фабрики, чтобы собрать материал для статьи о применении детского труда, над которой работала.
– Родная сестра больше заботится об этих безымянных детях, чем обо мне! – бушевал Йен, в то время как его друг наливал им выпить. Конечно, он же сам заинтересовал ее тем, как идет реформа, и он действительно пользовался ее ценными сведениями, пытаясь что-либо сделать в парламенте, но почему ей приспичило бороться за реформы именно теперь, когда она ему понадобилась? Что же до матери, она всегда страдала от той или иной болезни, особенно когда ее просили отказаться от карточной игры, которой она посвящала два вечера каждую неделю.