Аноним
Мужчины обычно бывают виноваты.
Жена анонима
Дворецкий объявил, что увольняется. Йен предложил Халлу прибавку к жалованью, если он избавится от грызуна, воцарившегося в Розовой комнате. Халл сказал, что он лучше уйдет; граф может сам искоренить этого смущающего его хищника. Дворецкий должен остаться. Мона должна уйти.
Да, эта крыса слишком велика – не поместится в крысоловку. Йен налил себе бокал портвейна. Да и сам он слишком велик – в бокале не утонет. О, черт, эта сучка не уйдет без скандала! Он выпил второй бокал и удивился, что в свое время находил эту легкодоступную брюнетку привлекательной…
Ведь не перезрелые же выпуклости и не отвислые груди, не толстые лодыжки и не тонкие выщипанные брови привлекли Йена. Мона не удивилась, увидев его. Йен подождал, пока, по его подсчетам, Афина не окажется у ложа своего брата, а Халл не уберет бутылку портвейна. Тогда он тихо постучал в дверь ее спальни. Дверь открыла сама Мона, одетая в почти прозрачную ночную рубашку. Она вызвала у Йена столько же интереса, сколько обои на стенах, и могла бы сойти за часть меблировки этой Розовой спальни. Точнее, после изящных форм Афины баронесса напомнила ему оттоманку.
– Какого черта вы здесь делаете? – спросил он в качестве приветствия.
– Как же, жду вас, мой милый. Я знала, что вы придете, как только эта девочка ляжет спать. – Она протянула к нему свои пухлые руки. Он сунул в ее руки халат, лежавший на краю кровати.
– Эта девочка – молодая леди, как вам хорошо известно, а не ребенок.
Леди Пейдж накинула халат на плечи, села у туалетного столика и принялась вынимать шпильки из волос, глядя на свое отражение в зеркале.
– Тем больше оснований для моего пребывания здесь.
– Тем меньше оснований для вашего пребывания здесь. Какого черта вы явились сюда, хотел бы я знать? Вы же знаете, что наша связь кончилась. Вы сами выбрали этот экстравагантный бриллиантовый браслет, – он указал на ее руку, – в качестве прощального подарка.
– Ах, но мне показалось, что вы скучаете без меня, как я скучаю без вас, мой милый. Вы могли и передумать.
Он и передумал – многое передумал за это время, например каким дураком оказался.
– Если бы я изменил свое решение, я пришел бы к вам. Вы знаете, что я никогда не приглашал вас в свой дом, даже когда мы были… друзьями. – Друзьями они не были никогда, были не более чем знакомыми. Честно говоря, Йен не мог припомнить ни одного весомого разговора с этой отнюдь не невесомой женщиной.
– Подумаешь. Какая-то глупая мужская щепетильность. Он ничего не сказал.
– Ну что ж, говоря откровенно, мне просто некуда было больше деваться. Я не могла оставаться в Пейдж-Хаусе, потому что все слуги ушли. Изменники и трусы.