Кэролайн, подумала Линн, и ее воля безнадежно угасла.
– Вот мы и дошли до этого, – сказал Роберт. – Да, дошли.
– Вряд ли это честно, Роберт, – запротестовала Джози гневно, – и неправда. Я не знаю более мудрой, более заботливой матери, чем Линн. Ты не должен так говорить о ней.
– Мне все равно. Этого всего можно было избежать. Разве для этого я работаю, чтобы видеть мою дочь обесчещенной, брошенной в объятия нищего ублюдка!
Обесчещенная… обесчещенная. Флюоресцентные лампы над ними освещали Роберта, делая его изнуренное лицо темно-зеленым. Брюс сказал спокойно:
– Ты не должен думать об Эмили, что она обесчещена, Роберт. Все, что случилось – ужасно, я знаю, но все же ей сейчас семнадцать лет и у нее впереди прекрасная долгая жизнь. Ты не должен так говорить, – сказал он более строго, – не надо внушать ей эту мысль.
Роберт сжал кулаки:
– Я хочу, чтобы этот ублюдок попал ко мне в руки. Я просто хочу, чтобы он попал ко мне в руки.
Отчаяние охватило Линн. Несколькими часами раньше они чувствовали – или она чувствовала за Роберта – начало их успеха. Они, счастливые, ехали домой с радостными мыслями об их новом ребенке.
– Я мог бы убить его, – снова сказал Роберт, думая о Харрисе. – Теперь он дома, спит, подобно бревну, ему нет никакого дела, в то время как Эмили… – Он замолчал. – Знает ли этот ублюдок, что произошло?
– Разумеется, знает, – сказал Брюс. – Он совершенно обезумел. Он хотел пойти в больницу, но я остановил его. Он просил меня позвонить. И, конечно, я позвоню ему, когда мы приедем домой. Он ждет.
– Третий месяц… что они были намерены делать? Я не понимаю, – шептала Линн.
Брюс ответил ей:
– Эмили сказала мне, что она совсем не знала, что ей делать. Она хотела набраться храбрости и поговорить с вами обоими на этой неделе, но ей не хотелось портить поездку отца в Мэн, а также расстроить его перед важным собранием.
Роберт поправил его:
– Это не было важное собрание. Я не знаю, с чего она это взяла. Оно не было таким важным.
– Ладно, во всяком случае, так мне было сказано. Они были, я думаю, совершенно одни последний месяц. Они не знали, куда обратиться.
Линн разразилась слезами:
– Бедная девочка, бедная девочка!
Брюс с Джози встали.
– Пойдемте. Постарайтесь хоть сколько-нибудь отдохнуть, если сможете, – сказала Джози. – Я должна завтра утром идти на работу.
Линн пришла в себя:
– Езжайте домой. С вас и так достаточно. Что бы мы без вас делали!
– Ерунда, – ответил Брюс. – Если понадобится наша помощь, вы знаете, где нас найти. Все будет в порядке. Только об одном прошу: будьте добры друг к другу сегодня вечером. Не обвиняйте друг друга. Это не ваша вина. Не твоя, Роберт, и не твоя, Линн. Вы даете мне слово? – спросил он, наклоняясь к машине, где Роберт уже заводил мотор. – Роберт? Ты даешь мне слово? – повторил он строго.