Тревога опять охватила ее. Когда прошел час, она решила, что ее поиски не имеют смысла. Разумнее, рассудила она, вернуться в гостиницу, куда он, возможно, уже пошел и где он ждет ее.
Когда такси подъехало к входу, он действительно ждал ее. Она засмеялась с облегчением.
– Разве это не глупо? Я искала тебя всюду.
– Глупо? – спросил он холодно. – Я не могу назвать это так. Пойдем наверх. Я хочу поговорить с тобой.
Его неожиданный гнев привел ее в смятение. И желая успокоить его, она сказал весело:
Мы, должно быть, ходили по кругу в поисках друг друга. Пара дураков.
Говори так о себе. – Он с шумом захлопнул дверь их комнаты. – Я чуть было не пошел в администрацию и не попросил служащих вызвать полицию, когда ты приехала.
– Полицию? Зачем? Я рада, что ты этого не сделал.
– Я сказал тебе, чтобы ты ждала меня перед этим магазином, а ты не сделала этого.
Тогда, возмущенная его тоном, она стала ему противоречить:
– Я пошла вверх по улице, чтобы встретить тебя. Что в этом плохого?
Я думал, что в конце концов ты поймешь, что в этом плохого. Беспорядочные привычки, и вот результат. Говорить одно, а делать другое. Она сказала сердито:
– Не читай мне лекции, Роберт. Не делай из этого нечто значительное.
Он уставился на нее. И в этот момент она поняла, что он взбешен. Не сердит, а взбешен.
– Я не верю в это! – закричала она, когда он схватил ее. Его пальцы впились в мышцы ее руки и углубились до костей. В бешенстве он затряс ее.
– Отпусти меня, – закричала она. – Мне больно! Отпусти мои руки!
Его руки давили глубже; боль была страшная. Затем он бросил ее на постель, где она лежала, рыдая.
– Ты причинил мне боль… Ты причинил мне боль. Его гнев прошел так же быстро, как наступил. Он поднял ее и держал в своих руках.
– Я сожалею. Ох, я сожалею. Я не хотел. Но я был напуган, Линн. Тебя могли похитить – да, среди бела дня – утащить в аллею, засунуть в машину, изнасиловать, Бог знает что. В этой стране все может случиться. – Он целовал ее слезы. – Я был вне себя. Ты поняла?
Он целовал ее щеки, лоб, руки и, когда наконец она повернулась к нему, поцеловал ее в губы.
– Если что-либо случится с тобой, я умру. Я так испугался. Я очень люблю тебя.
Она обвила свои руки вокруг его шеи.
– Хорошо. Хорошо, дорогой. Роберт, забудем это, все кончилось. Мы не поняли друг друга. Ничего. Ничего.
И все было так восхитительно, как всегда, за исключением безобразных темно-синих пятен на ее руках.
Через два дня по возвращении домой они отправились навестить ее отца. Было жарко, и, забыв о своих синяках, она надела летнее платье.