– Да. Да, конечно.
Папа заметил:
– Роберт был очень одинок, когда был ребенком. На Рождество были только его родители и вы.
– Ну, мы очень старались, – сказала Джин, – и он вырос, и вот он такой. – Она нежно улыбнулась Роберту.
– Да, здесь мы все, и будем смотреть в будущее, – ответил Роберт, после чего он погладил тетину руку.
Он заглаживал свою вину, так как был груб по отношению к ней. Эта добрая старая женщина раздражала его. А ведь она этого не заслужила.
«В день, подобный этому, в момент одинокого отчаяния, – думала Линн теперь, – ты вспоминаешь эти фальшивые ноты».
Танцевали на площадке, которую расчистил Дарвин собственными руками. Во дворе бордюр из многолетних растений изобиловал розовыми и красными цветами; пионы и флоксы, тигровые лилии и восточные маки горели в голубых сумерках. Роберт стоял у перил, глядя вниз на цветы.
– Разве не прекрасно, что Дарвин сделал с этим домом? – спросила Линн.
Он улыбнулся – она запомнила эту улыбку – и сказал:
– Да, это очень хорошо. Но я сделаю намного лучше. Увидишь.
Он и в самом деле так думал, но ей было больно слышать, как он отчитал тогда тетю, и потом ее задели насмешки над садом Дарвина, над маленьким домом Хелен. Мелочи запоминаются так надолго.
Каждую ночь во время их путешествия по Мехико, когда закрывалась дверь их комнаты, Роберт говорил:
– Разве здесь не прекрасно? Надо ли рыскать в поисках другого места? Мы здесь навечно и навсегда.
Да, было прекрасно, все прекрасно. Солнечные дни, когда в кроссовках и широкополых соломенных шляпах они поднимались на развалины храмов, оставшихся после индейцев Майя в Юкатане, когда они пили текилу на берегу, или проезжали мимо каменных горных деревень, или обедали в шикарных ресторанах Мехико-сити.
И было четырнадцать ночей, полных страсти и любви.
– Ты счастлива? – спрашивал Роберт утром.
– О, дорогой! Как ты можешь об этом только спрашивать?
– Ты знаешь, – однажды сказал он ей, – твой отец – прекрасный старик. Знаешь, что он сказал мне, когда мы уезжали в аэропорт? «Будь добр к моей девочке», – сказал он.
Она засмеялась.
– Что ж, это приятные старомодные слова, которые обычно говорят.
– Правильно. Я знаю, что он имел в виду. И я добр к тебе.
– Мы будем добры друг к другу. Мы на вершине мира, ты и я.
В самый последний день они пошли по магазинам в Акапулько. Роберт увидел что-то в витрине магазина мужской одежды, в то время как Линн увидела что-то в витрине другого магазина прямо вниз по улице.
– Ты иди за своей покупкой, а я за своей, и я встречу тебя там внизу, – сказал он.
И они разошлись. Так как она закончила свое дело быстро, она пошла обратно вверх по улице, чтобы встретиться с ним. Когда прошло несколько минут и он не появился, она зашла в магазин мужской одежды и узнала, что он вышел оттуда некоторое время тому назад. Удивленная, она пошла обратно. В этот момент толпа туристов, выгрузившаяся из туристского парохода, заполнила тротуары и рассыпалась по проезжей части улицы. Нельзя было ничего увидеть сквозь толкающуюся толпу. Она почувствовала тревогу. Но это было абсурдно, и, пробираясь вниз по улице, она разумно подумала: он должен быть здесь. Возможно, на другой стороне улицы. Или внизу на аллее, там, где нет толпы. Прямо сейчас он смотрит на меня. Или, может быть, он пошел другим кварталом.