Так же Аюка-хан и его тайши: торгоутовский Чимет, дербетовский Читер, сын Менко-Темира, и торгоутовский Дондук-Омбо, сын Гун-джаба, приносили повторную клятву вечной службы русскому царю, подтверждая недавний договор.
Кроме того, Алексей, помня, что в скором времени придется ожидать нападения крымских татар, постарался хоть как-то обезопасить южные рубежи царства. Для этого в договоре отдельным пунктом шло указание всем хановым людям этой осенью прикочевать к Дону и зимовать на нем. Этим сразу убивалось два зайца: предупреждался набег кубанских донских казаков Некрасова и автоматически упрощало сбор сил для отражения атаки крымских татар.
Не без труда, но Апраксину удалось убедить хана в необходимости этого кочевья, не малую роль сыграло и братание Петра Матвеевича и Аюки. По договору к Дону против Манацкого городка, недалеко от Черкасского прибудут тайши: торгоутовский Чимет Батуров и дербетовский Читерем Мунке-Темиров, которые и будут кочевать там до весны на p. Салу и Маныче. Один из калмыцких отрядов должен выдвинутся к Уфимской губернии, против бунтующих башкир, под предводительством Дорджи-тайши – сына Назар-Мамута в 5 тысяч воинов.
Вместе с азовским губернатором и его отрядом сопровождения уезжали три десятка четырнадцатилетних отроков-калмыков, среди которых был и сын Аюки-хана – Ялбу. Что поделаешь, перспективы, обрисованные калмыцкому владыке в письме государя России настолько поразили хана, что он готов был отослать ко двору царя и сотню отроков.
В ближайшие три-четыре года царь обещал большую помощь в сокрушении Малой Орды и проведение войсковой операции близ Тибета – обиталища далай-ламы. Цели русского царя Аюки-хану были вполне понятны, но и сам хан не оставался в обиде, просторы для его кочевья могли вырасти, чуть ли не вдвое, при этом ему разрешалось устраивать «невозбранные» карательные рейды против чеченцев и других диких народов Кавказа, не желающих идти под руку русскому государю.
Сам Аюка не знал, для чего нужны молодые калмыки русскому царю. Посчитал сначала за заложников, как по старым традициям делал порой и он сам с побежденными родами, но, подумав, понял, что его предположение не верно, ведь старший сын воюет вместе с армиями царя и получает большое жалованье, не раз был отмечен царем…
Хотя письмо пришло к нему в середине мая, хан до сих пор не понимал многих недоговоренностей в нем, впрочем, некоторые обещания царя давали надежды на то, что род Аюки не канет в безвестность, а станет одним из столпов силы и величия Русского царства.
Ну а пока старый хан, пожалованный печатью и грамотой далай-ламы, стоял и смотрел в след уходящему конному отряду, чувствуя, как сердце тревожно сжимается в старом теле. На драгоценных камнях подарка государя переливались сотни огней заходящего солнца. Алый небосвод украсил воды речки Даниловки розовыми красками, где-то вдалеке громыхнули раскаты грома…