Екатерина Ивановна повела меня на кухню и заставила съесть тарелку горячего супа.
Иван, сидевший на кухне и не спускавший с меня настороженного взгляда, предложил мне выпить бокал вина. Я не отказалась.
– Она никого не убивала… – сказала я, имея в виду Изольду. – А где она? Как себя чувствует?
– Спит, – ответил Иван и тяжело вздохнул. – А где была ты? Где ты сегодня провела весь день?
– Если бы у меня были силы, я бы обязательно все рассказала… Главное, чтобы Изольда не пошла в прокуратуру.
Екатерина Ивановна подогрела мясо, поставила тарелку передо мной и села, подперев ладонями лицо.
– Валентина, мы сегодня были на кладбище… Вырыли гроб Пунш… Извини, что говорю это за столом…
– Да ничего… И что же вы там нашли? Рыбьи кости?
– Нет. Это не рыбьи кости…
– Я знаю. Она убивала с помощью питона.
– И ты знала об этом?
– Откуда? Я поняла это только в тот момент, когда оказалась возле цирка и увидела афишу… Картинка – огромный питон, обвивающий голый торс дрессировщика, – сказала мне о многом…
– Чудовищно! – передернула плечами Смоленская. – Питон! Какая ужасная смерть! Значит, серная кислота – это не средство пытки, а способ маскировки укуса питона?
– Я читала, что его зубы прокалывают кожу на полтора сантиметра. Пунш пришлось вылить немало кислоты, чтобы прожечь кожу убитых на достаточную глубину… А те, кто умер от разрыва сердца, погибли от страха…
– Изольда хочет взять всю вину на себя, она ведет себя неадекватно, я боюсь за нее… Она постоянно твердит о том, что у нее нет алиби, повторяет, что золотую зажигалку она по рассеянности оставила на месте преступления, не знаю, что и думать… Как бы она, бедняжка, не повредилась рассудком.
– Екатерина Ивановна, она вам так и не рассказала, о чем они беседовали с Пунш?
– Нет, а что?
Я посмотрела на Ивана, не зная, можно ли говорить при нем, но поняла, что хуже уже просто быть не может и выбирать союзников не приходится, глубоко вздохнула и рассказала о том, кем для Елены Пунш является Изольда.
Услышав имя мамы Нади, Иван медленно повернул голову и с ужасом взглянул на меня.
– Вам знаком этот человек? – спросила я его, протягивая ему паспорт, тот самый, на имя Полетаева Виктора Николаевича, которым размахивала перед моим носом Пунш и который я забрала незаметно для нее. – Быть может, вы слышали о нем? Он мог бы многое рассказать об Изольде и маме Наде…
– Н-нет… Я не знаю этого человека…
– Конечно, – вздохнула Смоленская, – сколько времени-то прошло! Но если Изольда – мать Пунш, то теперь я могу понять ее чувства и желание выгородить дочь… И в то же время, если честно, не могу… Слишком уж все нереально, странно, невероятно… Ну не может быть, чтобы у такой женщины, как Изольда, родилась такая змея… Боже, до меня только сейчас дошло – какой же это удар для нее! Но для чего было этой самой маме Наде обманывать ее, говорить, что ребенок умер, что она его похоронила? Какой в этом смысл, если Изольда сама бы смогла вырастить дочку?..