Я увидел скопление бледных небритых людей и над ними блеклую, в четверть накала, лампочку. Люди стояли тесно, плотно друг к другу, и я не мог понять, как же я смогу втиснуться.
- Полезай, - прикрикнул на меня Захаров, - живо! Мало я из-за тебя получил?
Я ухватился за борт машины, подтянулся и влез в кузов.
- Банкуй, - заорал Захаров, - и поехали... Нас догонят, - ворота кузова закрывались, я успел увидеть темные приземистые дома и зеленоватое небо, успел услышать крик Захарова: "К "старой пещере", маршрут изме...!" Ворота замкнулись.
Я не услышал, не почувствовал, что машина тронулась, только ровное, едва слышное гудение говорило мне о том, что мы едем.
В пальто мне было душно. Пот заливал лицо. Я задыхался. Меня стиснули так, что мне показалось: сейчас у меня будут переломаны ребра. Меня разминали рядом стоящие тела... Я посмотрел вверх и увидел, что лампочка загорелась ярче и что это вовсе не лампочка, а выпуклый, округлый глаз дракона.
- А ведь меня могут здесь просто раздавить, просто, - внезапно понял я; меня и врямь сжали еще сильнее, я закусил нижнюю губу и еле слышно простонал.
......
Гудение прекратилось.
Ворота кузова медленно растворились.
- Джек Никольс, - крикнули из темноты, - Джек Никольс.
- Я, - крикнул я тонким срывающимся голосом, - я здесь, я...
Мне было все равно, кто выкрикал мое имя, мне хотелось вырваться отсюда - куда угодно, только прочь отсюда.
Меня отпустили.
- На выход, - я узнал голос Сидорова.
- Пошел, - Берды пятерней схватил меня за лицо и резко запрокинул мне голову, - пошел отсюда, золотой петушок... Брысь.
Кто-то дал мне пинка.
Сопровождаемый плевками и тычками, я вывалился из кузова. Ворота за мной так же медленно, как и прежде, затворились.
Я тяжело дышал, старался одернуть пальто, застегнуться.
Я увидел простирающееся, насколько хватало глаз, поле, поросшее мелким, вздрогнувшим каким-то кустарником, а вдали мерцающие, будто жалобно, тихо звенящие огни города.
Передо мной стояли Сидоров, Захаров и моя мама.
За их спинами высилась громада второй машины.
Мама курила.
Захаров старательно пучил глаза.
Сидоров так же старательно ему втолковывал:
- Захаров, ты со своей простотой мне уже, извините, коллега Рахиль, остоп..л. Осто...
- Достаточно, - сказала мама, - коллега Сидоров: и я, и коллега Захаров знаем всю парадигму этого образа.
- Ты, - продолжал Сидоров, - видно, забыл, что я тоже в "отпетых" был, только не три месяца, как некоторые, а десять лет отпахал, а ты меня, нас, извините, коллега Рахиль, обмануть хотел? Ну ты, сынуля, теперь у меня отпашешь. Тебе эти три месяца в "отпетых" курортом покажутся. Через день на ремень. Марш, скотина безрогая... Отомстить он решил, мститель... Марш.