– Постойте, но какой смысл Анне сводить вас с ума этими посылками? Даже если вы, отчаявшись, убьете себя, то какой прок от этого ей? Вы как-то связаны?
– В смысле… Мы не любовники, уж это точно… Кстати, у меня не было интриг ни с какими соседками, это я к слову. Я всегда любил лишь свою жену. Вот только она относилась ко мне, мягко говоря, с равнодушием. И хотя она и старалась делать вид, что видит во мне мужчину, и всячески подыгрывала мне, чтобы не давить на мое мужское самолюбие, я-то прекрасно чувствовал, как именно она ко мне относится.
– И как же?
– Мне неприятно об этом говорить, но Эмма не любила меня и жила со мной из жалости.
– Пусть так. Но теперь Эммы нет. Какой смысл, повторяю, Анне изводить вас?
– Понятия не имею. Может, существует завещание, о котором я не знаю, по которому все имущество и сбережения моей жены должны перейти к ней? Я не особенно-то разбираюсь в законах, и меня легко обмануть. Но квартира, в которой мы с Эммой жили, моя. А больше-то ничего особенного у меня и нет. Что касается драгоценностей Эммы, то я сам недавно предложил Анне забрать все. Зачем они мне? Поверьте, если она и ведет себя так по-свински по отношению ко мне и отправляет эти посылки, это со злости, просто так… Никаких имущественных интересов у нее нет.
– По-свински?..
– Я понимаю вас… Да, действительно, в это трудно поверить. С одной стороны, Анна терпеть меня не может, а с другой стороны, моя свояченица заботится обо мне, приходит, кормит, успокаивает меня… Честное слово, я и сам не могу понять, как же и я на самом деле к ней отношусь. Иногда ее приход спасает меня от страшной хандры, и я благодарен, что она есть и что сейчас мы с ней посидим, поговорим об Эмме… Но иногда она становится настолько назойлива в своем стремлении утешить меня, что я готов прибить ее… Вот так. – Он развел руками. – Слаб человек, сами знаете… И все-таки я не понимаю, зачем ворошить нашу с Эммой жизнь сейчас, когда ее уже нет? Она разбилась и сгорела. Ничего ужаснее и представить себе невозможно. Но это случилось, случилось… – Глаза его наполнились слезами. – И поверьте, мне сейчас все равно, кто укрыл розы… Я находился в таком состоянии…
Весь обратный путь Алексей молчал, глядя в окошко. Вадим же думал об Анне и спрашивал себя, зачем ей понадобилось поднимать столько бесполезных, как ему казалось, вопросов, связанных со смертью сестры. Машина была исправна, тормоза – в полном порядке. Алкоголя в крови жертвы не обнаружено. Можно было, конечно, попытаться найти свидетелей аварии… Вадим, придерживая руль одной рукой, другой достал телефон, связался с одним знакомым тележурналистом и попросил его подъехать к нему в прокуратуру.