– Михаил, не стоит так переживать. У меня огромное желание с вами выпить, но я сейчас болен. Мне нужны лекарства и совершенно запрещен алкоголь. – Тема лекарств получилась особенно хорошо. По крайней мере, Миша перестал рассказывать повышенным тоном, кто с ним желает выпить, и даже прекратил размахивать бутылкой. На его лице появилось выражение сострадания.
– З-запрещ-щен алкоголь? – Мишу почему-то поразила именно вторая часть моей фразы.
– Именно. Я простужен, но уже скоро выздоровею и обязательно с вами накачу.
Миша продолжал стоять над моей головой и медленно соображал, что делать.
Наконец, отхлебнув из горла и безобразно поморщившись (я увидел его напрочь прогнившие зубы), он сказал:
– Так может, – таво? Я принесу тебе каких порошков? Тока у меня нету денег. А у тебя есть?
Мне не хотелось, чтобы Миша именно сейчас спускался с чердака, – в микрорайоне продолжалась облава, и бомж может привести за собой, пусть и несознательно (вряд ли он вообще что-то сознательно делает), милицию. Но другого выхода избавиться от назойливой вонючки я не видел.
– У меня есть, – я достал портмоне, отсчитал двести гривен и протянул их Мише. – Мне нужны джинсы, футболка, свитер и аспирин. Одежду можно купить на секонде, там будет недорого. Сдачу оставьте себе.
Миша смотрел обалдевшим взглядом на две протянутые ему купюры. Он перестал даже моргать.
– Да я. Да меня все тут знают. Я никогда. Эт ты, Витек, молодец. Другой пропил бы уже. Все сделаю. Одна нога тут, другая там. – Миша стал возбужденно и весьма невнятно объяснятся по поводу сохранности моих денег, а меня со страшной силой стало клонить в сон.
– И, Михаил, я вас попрошу, постарайтесь прийти, пожалуйста, к часу дня. У меня встреча, не опоздайте.
– Все, все сделаю. К часу, как огурчик. С одеждой, порошками. Мишу все знают.
Да вали ты уже, Миша!
– И осторожно на улице. Меня ведь ищет милиция. Миша свел брови к переносице и обратно, видимо, эти движения у него были связаны с процессом работы головного мозга.
– Да, да, да. И тс-с-с, – и Миша вновь приложил палец к губам.
Похоже, милицию он недолюбливал, раз при каждом упоминании о ней из его рта вырывалось «тс-с-с».
Бомж еще какое-то время порасшаркивался передо мною, объясняя, что я могу выпить в случае жажды и куда могу сходить в случае нужды. Наконец он ушел, оставив меня одного. Даже если он и приведет сюда ментов, ничего сверхстрашного не случится, иного выхода у меня все равно нет. Бегать по городу в таком виде, да еще и простуженным, все равно нельзя. Да и милиция пусть еще докажет, что это именно я поубивал кучу народа в общежитии. Хотя как выбивает признания наша милиция, я был наслышан. Еще не понятно с кем хуже иметь дело: с гулу или с ментами.