– Ну, бомжи, я думаю, просто сюда не добрались – все-таки далековато. Да и ютиться в недостроенном доме без окон, без дверей – удовольствие ниже среднего. А растащить… Что тут растаскивать-то? Одни стены.
– Ну, не скажи… Сейчас такой народ – запросто могут и забор увезти, и ворота. «КамАЗ» подгонят…
С противоположной стороны дома находилась большая терраса, с которой открывался восхитительный вид на речку.
– А между прочим, земля тут не такая уж дорогая, – задумчиво проговорила Лана, облокотившись о тонкую колонну и обозревая окрестности. – Выкупить бы вокруг несколько гектаров… Действительно, целое поместье бы получилось! И дом достроить, сделать все на свой вкус…
Малахов промолчал. У него давно уже роились в голове те же самые мысли. Но он был не из тех людей, кто говорит «гоп!» перед прыжком, а не после.
– Давай-ка возвращаться, дорогая, – сказал он после долгой паузы. – Смотри, солнце уже садится, скоро темнеть начнет.
Пока их не было, Наташа натаскала на площадку перед сторожкой сухих веток, запалила костер. Стемнело и впрямь скоро, но от этого вокруг костра стало еще уютнее. Поленья трещали, искры уносились в небо, лес таинственно шумел… Когда проснулся Джозеф, Наташа вытащила откуда-то старенькую гитару, сдула пыль и запела, тихонько перебирая струны:
Мой костер в тумане светит,
Искры гаснут на лету…
И оба бизнес-партнера с удовольствием подхватили:
Ночью нас никто не встретит,
Мы простимся на мосту…
Коллуэй выказал себя настоящим знатоком и любителем русской песни. Пока женщина пела, он не отрываясь глядел ей в рот, а стоило той замолчать, тут же требовал продолжения: «Вдоль по улице!» или «Подмосковные вечера», sweety!» Наташа смеялась: «Дай хоть дыхание-то перевести!» – и тут же затягивала то, что он просил. А когда она негромко и с придыханием исполнила «Мне нравится, что вы больны не мной…», Малахову вдруг показалось, что поет она для него одного. Он готов был просидеть вот так у костра всю ночь, но Лана, давно уже кутавшаяся в выданное ей лоскутное одеяло, в конце концов встала и пошла в дом:
– Ну хватит уже тут сидеть, холодно…
А потом затопили печку и пили чай с захваченными предусмотрительной Наташей лимоном, пряниками и малиновым вареньем. Малахову с Ланой и в голову не пришло бы привезти нечто подобное… И вот что странно – Виталий обычно не любил пряники, а сейчас с удовольствием съел целых три штуки (несмотря на то, что давно был сыт), и они показались ему необыкновенно вкусными. Наверное, это от лесного воздуха в нем проснулся такой аппетит? Или пряники были какие-то особенные, очень свежие? А может, дело было и не в пряниках, и не в воздухе? Просто ему было очень хорошо в этом бревенчатом домике, за маленьким столом, освещаемым тусклой лампочкой с плетенным из выцветшей проволоки абажуром. Быть может, это и есть счастье, когда за плечом отодвигается ситцевая занавеска, отделяющая кухоньку от горницы, мягкая женская рука ложится на плечо и ласковый голос спрашивает: