Боря Миргородский прохаживался воробьиной припрыжкой под вывеской «Гнездо глухаря» и вгрызался в какую-то плюшку, придирчиво вглядываясь в ее нутро после каждого укуса сквозь дешевые очки.
– Во, – показал он мне, – называется булка с маком. – И заорал: – Где здесь мак?! Что ты купил, аспирантура?
Рыжий кудрявый юноша, подростково щуплый и наряженный как жених, стоял на противоположном тротуаре и делал вид, что Борю не знает. Не выдержал, сорвался и начал прохаживаться до угла и обратно, помахивая портфелем, что-то зло шепча себе под нос и отворачивая покрасневшее лицо.
– Блин, что за люди, – плевался Боря, пожав мне руку. – Двоечники! Одни отошли кофе выпить и пропали. Этого за булкой нельзя послать, купил дерьмо какое-то… Иди сюда, аспирант! Все равно уже расконспирировался.
Юноша вздохнул, пересек дорогу, потупился и прошептал, глядя в Борины сандалии:
– Борис Антонович… Товарищ полковник… Видите ли… Я не предполагал…
– Да что? Что? Что?! Хрен ли, товарищ полковник? Что ты такой вареный?! Вот почему ты план по возбужденным делам не выполняешь… Ах, вот они, – Миргородский живо развернулся. – Пожалуйста, тащатся… Вы что, пустились по магазинам прочесать?! Я же сказал: по чашке кофе – десять минут! Сидели там, языками а-ла-лы?
Три некрасивые женщины в уродливых длинных кофтах, с прыщеватыми лицами, с одинаковыми прическами башнями, зачесанными наверх, застыли на углу, шушукаясь и толкая вперед друг дружку.
– Распустился, распустился ваш отдел, – укоризненно поблескивал очками Боря. – Живете как мухи в сахарнице!
– Там очередь, – подали голос, конфузясь и пряча улыбки в кулаки, подкрадывались ближе.
– Очередь! Очередь! А в сумках что?
– А это мы вам булочек с изюмом купили.
Боря смолк, чтоб не рассмеяться, и радостно подмигнул мне, поправив на запястье часы, похожие на золотого краба с глазищами циферблата, и с сокрушенным стоном распахнул объятия и шагнул навстречу выпущенной подъездной дверью Алене, и распушил незримые усы:
– А-алена Сергеевна! Редко видимся, но вся-акий раз… Па-азвольте… – и сосуще поцеловал ей руку, и безрезультатно попытался удержать. – Но почему я не плечистый, не красивый и не холостой… – пропел. – Зачем я золото надел? Что там?
Не глядя на него, ни на кого не глядя, нагнувшись над сумкой (ключи от машины?), Алена пробормотала, перебирая тонкими пальцами в сумочке элементы для сборки ее ослепительной жизни:
– Общий зал. Отдельные кабинеты – два. Налево – генеральный, главбух справа. Используют штампы и печати разных фирм. Деньги принимают в долларах. Кассир сдачу доставала из сумки. Главный бухгалтер Вера Ивановна. Договора с клиентами не заключают.