– У меня никого не было, если ты об этом… Какой смысл тогда мне было встречаться с тобой?
А какой ответ я ожидала еще услышать?
Он, внезапно вдруг застыдившись своей наготы, оделся и проводил меня в ванную.
– Можно, я посижу на краешке ванны, посмотрю, как ты моешься?
Я снисходительно позволила. Знала, что стану его женой, что с этого дня все буду делать в присутствии Марка, и меня это, как ни странно, не напрягало. Напротив, я вдруг поняла, что радуюсь тому, что теперь никогда не буду одна, что моя жизнь обретет новый смысл и я рожу Марку детей.
Пока шло следствие, я сидела в камере и ждала, что меня вот-вот освободят. На ноже не было отпечатков моих пальцев, наверно, это запуганная до смерти Беатрисс подняла его с пола и сунула мне в карман куртки. Знала, что я выкручусь, что меня, наконец, спасет Марк. А кто бы спас ее, если бы она призналась в том, что убила Захара? Да никто. Захар был слишком заметной и положительной во всех отношениях фигурой, чтобы предположить ту степень семейного скандала, которая допускает поножовщину. Если бы Беатрисс застала его, к примеру, с любовницей и убила обоих, ее бы, может, и оправдали. Но Захар лежал в спальне на полу одетый, как если бы он только что вернулся с работы. Людмила Рожкова обеспечила своей подруге железное (пропитанное запахом молочной отрыжки) алиби. Кому понадобилось убивать Захара?
– Это правда, что вы были любовницей Захара Пожарова?
Очередной допрос. Очередные скучные, бесплодные вопросы.
– Нет, я никогда не была любовницей гражданина Пожарова. Берта – моя лучшая подруга…
– Подумаешь, подруга… Да я сколько угодно знаю таких случаев, когда мужья лучших подруг…
– Меня не интересуют эти ваши истории. Мы были друзьями. К тому же у меня есть любимый человек.
– Адвокат. Понятно. Это мы знаем.
– Может, отпустите? Ну что я вам такого сделала? Захара не убивала, нож мне подкинули…
– Вы шутите, что ли?
Мне казалось, что такие допросы можно вести годами, десятилетиями, веками. Мне не в чем было признаваться, а у следователя иссякли вопросы. Марк уже махнул на меня рукой, понимая, что я все равно буду до последнего покрывать Беатрисс.
– Почему ты это делаешь? – спросил он меня еще в самом начале, когда следователь отлучился и у нас была возможность переброситься парой фраз без свидетелей. – Думаешь, это она?
– А кто еще, Марк? Думаю, что она была не в себе, произошла ссора… У нее в последнее время нервы шалили…
– Это правда, что у нее был любовник?
– Понятия не имею.
– Да разве ты скажешь, – усмехнулся он, понимая всю бесполезность подобных вопросов. – Но если это она, значит, была причина. Я бы мог ее защищать.