Маргарет считала Майка другом, но хранила преданность сестре. Элена не хотела, чтобы Майк знал, где живут они с сыном. Маргарет уважала ее желание. Но иногда, во время утренних бесед, давала Майку понять, что у его бывшей жены и сына все в порядке.
Майк поднял трубку после второго гудка.
– Это Маргарет.
Он узнал ее по голосу, хотя она редко звонила ему по телефону.
– Что случилось?
– Ничего серьезного. – Она старалась изобразить, что все не так страшно, как было на самом деле. Понимала: если Майк узнает правду, он не остановится ни перед чем и выяснит, где находятся Элена и Руди. Но его бывшая жена этого не хотела – так решила она, а не Маргарет. – Я только что разговаривала с Эленой. Она сказала, с Руди что-то стряслось, ничего серьезного, пустяки. Но просила у меня взаймы пять тысяч долларов. У меня нет сейчас таких денег.
– Что с ним?
– Не знаю, не спрашивала. Элена сказала, какая-то ерунда. – Маргарет не сомневалась, что ее слова звучат правдоподобно. Лгать по телефону было гораздо легче, чем в лицо.
Но Майк догадался: она знает больше, чем говорит. Однако эта женщина была единственной связью с его сыном, и он не собирался ее отталкивать. У него появился шанс приблизиться к Руди, и он решил играть по ее правилам.
Когда Элена от него ушла, его обуяла ярость. Майк был настолько взбешен, что мог совершить нечто такое, о чем сожалел бы всю оставшуюся жизнь. Как она могла так поступить с ним? Но он не стал разыскивать жену и сына. Иная страсть владела его сознанием. Та, которая не отпускала его много лет. Страсть, которая определяла каждый его вздох.
И только через несколько лет, вернувшись к трезвости, Майк сумел соединить воедино части головоломки. Элена ничего плохого ему не сделала. Наоборот, это он поступал дурно с ней и с сыном: исчезал из дома, целыми днями пьянствовал, возвращался нетрезвым, ругался, вопил, валялся на ступенях так, что видели все соседи, тратил на спиртное то, что было отложено на еду… Еще удивительно, как долго она его терпела – умоляла, упрашивала остановиться. Говорила, что любит его, что поможет всем, чем сумеет. Но Майк отшвырнул жену, будто игрушку, которую перерос. Он в ней не нуждался, не нуждался ни в ком, пока не пришлось пожинать то, что посеял сам…
О, как трудно оказалось впервые за долгие годы взглянуть на собственное отражение в зловонных водах выгребной ямы. Труднее, чем долгий и нелегкий путь наверх. Но Майк понимал: если он не решится оценить себя во всем своем уродстве, то никогда не вернется к нормальной жизни. И еще он понимал: если бы Элена не ушла от него, так бы и подставляла плечо, на которое он мог опираться, он бы не решился изменить жизнь.