Всех безымянных ночь-бродяга
Зовет в свой угол на покой,
И только Месяц бедолага
Никак не попадет домой...
Слабая улыбка тронула губы Акхана. "Кими, милый Кими. Как он любит писать про ночь. А ведь сам, небось, спит без задних ног. Всегда был примерным мальчиком, ни разу не ходил гулять после первой стражи. - принцу стало смешно. - Зато он всегда внимательно слушал про твои похождения, укорил себя акалель, - поэту не обязательно все пробовать самому. Ты гулял за двоих. И что? Ни одной строчки". Он лгал. Когда-то очень давно, еще молодым офицером в Иссе Акхан тоже писал, и смешно вспомнить, кому были посвящены его неуклюжие сеоктали. Уличной флейтистке из бродячего лемурийского балаганчика. Однажды, ради ее удовольствия, принц прошелся на руках до самого порта и опустился перед ней на колени со словами: "Ну что, гожусь я тебе в мужья?" Ци-Ли захлопала в ладоши и, мило коверкая атль, произнесла: "Годишься, я забираю тебя из рода Тиа-мин, будешь ходить со мной по базарам!" Это была их последняя встреча, наутро корабль Акхана отплывал домой, и не в правилах белых атлан было вспоминать то, что больно.
Луна белей, чем воск таблички,
Давно стесалось острие,
И я, скорее по привычке,
Царапаю лицо твое.
Да, он еще много лет машинально выводил костяной палочкой нежный профиль Ци-Ли на дощечке для письма...
Вдалеке снова приглушенно зазвучали тимпаны. Маленькие кои отходили ко сну. Их покои были не так уж и далеко. Акхан поднялся на локтях. Он попытался поймать за хвост промелькнувшую в голове мысль. "Как это раньше не приходило мне в голову? - он сел на кровати. - Не так уж я и устал для ночной прогулки". Акалель почувствовал, как его тело само собой напряглось. "Пожалуй, стоит попробовать". Акалеля охватила шальная веселость. Порой принц сам поражался, как быстро он может перейти от созерцания к действию. "Мне уже давно следовало там побывать.
Твои подарки, ночь, бесценны
И неожиданны, как боль...
Кими, ты большой поэт!"
Акалель задул лампу и плюнул в курительницу, едкий аромат сандала ударил в нос. За стеной Вард шепотом цыкнул на ягуара, чтоб тот перестал стучать фигурами - господин уснул. Тольтек только недовольно хмыкнул.
Акхан улыбнулся в темноте. Он осторожно пересек босиком комнату и, перекинув ноги через подоконник, оказался на крытой веранде. В опустившейся на дворец темноте принц ступал осторожно, стараясь не спугнуть даже длиннохвостых кецалей, лениво покачивающихся на ветках кустов. За две недели, проведенные в "цитадели тысячи комнат", Акхан кое-как научился ориентироваться в ее лабиринтах лестниц и темных переходов.