Я даже не стала смотреть в зеркало заднего вида.
И еще, не желая ни с кем разговаривать, отключила свой мобильный.
Нет, не совсем так. Был один человек, с которым я очень хотела поговорить. Единственный человек на свете, который не отшатнется, увидев мою Метку, и никогда не будет смотреть на меня, как на монстра, уродину и воплощение зла.
Похоже, мой «жук» умел читать мысли, потому что сам свернул с шоссе на скоростную магистраль Маскоги, ведущую к самому прекрасному месту в мире — лавандовой ферме моей бабушки Редберд.
В отличие от поездки домой, полуторачасовой путь до бабушкиной фермы показался мне вечностью. К тому времени, когда я съехала с двухполосной автострады на ведущую к ферме грунтовку, меня ломало совсем не по-детски. Еще хуже, чем в том жутком семестре, когда нам досталась чокнутая преподавательница гимнастики, которая заставляла нас исполнять всякие безумные перевороты на брусьях, а сама при этом щелкала бичом и демонически хохотала.
Ну ладно, про бич я присочинила, но это неважно. Мышцы болели просто адски. Было уже около шести, и солнце начало садиться, но даже от слабого вечернего света глаза мои горели, будто в них насыпали песку, а кожа зудела и чесалась, как ненормальная. Хорошо еще, что на дворе стоял конец октября, и я, наконец-то, дождалась похолодания, чтобы надеть свой крутой борговский худи[4] (признаюсь, я фанатка сериала «Звездный путь: Поколение NEXT»), закрывавший большую часть моего тела. Прежде чем выбраться из машины, я отыскала на заднем сиденье старую бейсболку с логотипом Оклахомского университета и нахлобучила ее на голову.
Бабушкин домик стоял между двумя лавандовыми полями, в тени огромных старых дубов. Этот дом из оклахомского камня был выстроен еще в 1942 году и отличался от всех других домов красивой террасой и необычайно большими окнами. Поднимаясь по деревянным ступеням, я сразу почувствовала себя лучше… по крайней мере, спокойнее. А потом увидела записку, приколотую к входной двери, и узнала изящный почерк бабушки Редберд: «Я на холмах, собираю травы».
Я провела пальцем по пахнущему лавандой листочку. Бабушка всегда знала, когда я собираюсь ее навестить. Когда я была маленькой, меня это немного пугало, но потом я привыкла к ее интуиции. С самого детства я была уверена, что в любой ситуации могу положиться на бабушку Редберд, Не знаю, как бы я пережила первые месяцы ужасного маминого замужества, если бы не могла каждые выходные вырываться в маленький домик на лавандовой ферме.
Сначала я хотела войти в дом (двери здесь никогда не запирались) и подождать там, но мне не терпелось поскорее увидеть бабушку Редберд, прижаться к ней и услышать слова, которых я так и не дождалась от мамы: «Не бойся… Все будет хорошо… Мы все уладим…» Поэтому я сбежала с крыльца на узкую тропинку, которая, огибая северное поле, уходила прямо в холмы, и быстро пошла по ней, на ходу касаясь кончиками пальцев верхушек цветущих растений, а они в ответ с готовностью испускали свой чистый и сладкий аромат, будто радуясь моему возвращению домой.