Но так не может продолжаться до бесконечности. Ситуацию надо разрешить.
Таисия уже уходила, когда я перехватил ее в дверях.
— Изменений нет, — сквозь зубы процедила она.
— Разбудите ее, я хочу с ней поговорить.
Доктор попыталась что-то прочесть на моем лице — напрасная трата времени, и молча вернулась за свой пульт. Десять минут полного молчания, самое время собраться с мыслями, да что-то никак не получалось.
Что я ей скажу? В каком тоне повести разговор? В жестком? Мол, хватит валяться? Но…, думаю, я не смогу сейчас на нее надавить — всему есть предел, даже моей властности и жесткости.
В индифферентном тоне, на котором строилось наше общение? Нет… Смысла нет… Вранье… Лучше ничего не говорить, чем врать.
Правда…Чувства… А какие они? Я часто прислушиваюсь к интуиции, к чувству опасности, к уменью чуять ложь, но остальные чувства… Чувства к людям… Я люблю своих детей… Елена, моя жена, мать моих детей, верный соратник, мой светский тыл. Мы всегда были с ней друзьями, наши чувства были теплыми и уютными, никаких страстей и прочей белиберды.
Викен сломанной куклой лежащая в кресле… Странный мертвящий холод от этого зрелища… Я не знал, что такое может быть со мной. Злость и раздражение на всё связанное с хином-палачом. Мне стоило нескольких часов самокопания, понимание того, что я ревную. Ревную абсолютно чужую мне девчонку-иностранку. Ревную зло и яростно, скрывая от самого себя такое глупое и недостойное чувство.
Вот поэтому я и не хотел с ней говорить — если я выплесну на нее всю правду, если я сообщу ей, что люблю ее странно и дико, удивляясь сам этой любви, вряд ли эта информация подымет ее на ноги.
Но поговорить надо, надо понять, что ее держит, что не дает жить дальше.
— Александр Викторович, — Таисия зовет уже не первый раз.
— Да
— Можете зайти, она уже приходит в себя.
Я зашел в крохотный бокс с регенератором.
Мне отчего-то казалось, что Викен должна сильно похудеть за эти дни… Глупо… Питание было налажено, а регенератор заботился и о тонусе мышц в том числе, так что с телом все было в порядке. А вот лицо, голова… Волосы были спрятаны под шапочкой, уродуя форму головы, на глазах маска-очки. И очки и шапка подклеены, чтоб не затекал реген-раствор. Две мягкие трубочки заведены в… нос, его тоже восстанавливать и восстанавливать…
Она лежала утопленная в растворе. Как с ней разговаривать?
Я оглянулся на Таисию, та поняла мое замешательство.
— Она все слышит и синтезатор речи дает ей возможность отвечать, — донесся из динамиков чуть искаженный голос доктора.
Я не припомню в своей жизни случая до этого дня, когда я абсолютно не знал что сказать и что сделать. Никогда еще не чувствовал себя столь жалким и беспомощным, как в тот момент, нависая над регенератором.