— Точно также можно мотаться к больной любимой собачке, — зло ответила она.
— Держи своих тараканов в своей голове! И не выплескивай! — уже не сдерживаясь орал я, — То что ты сейчас собой недовольна, не любишь себя такой… с пластырем, совсем не означает что я тебя не люблю!
— А что есть твоя любовь? — она тоже перешла на крик, — Опекать и все решать за меня? Врать? Якобы во спасение?
— Когда я тебе врал!? Или ты считаешь, что я не должен врать другим? И я не прав, уверяя коллег в том, что все несерьезно и это лишь прихоть и каприз? Я должен открыто признаться, что схожу от тебя с ума и поставить крест на всем!? На работе? На себе? Да?
— Нет. Ты не должен врать себе, — тихо и устало отозвалась она.
Этот тон был как прыжок в ледяную воду…
— Вот уже два месяца у тебя нет ни времени, ни желания рассказать мне о заборе генматериала и твоих планах относительно него…
— Кто рассказал? — вырвалось у меня.
— Это всё, что тебя волнует? — горько выплюнула она.
Я молчал…
— Твои поступки, то, что ты делаешь, Александр, и чего ты не делаешь — как раз говорят о том, что я для тебя лишь пэт. Ты не принимаешь в расчет мои чувства и желания. Ты всё делаешь для себя.
Сознание отбросило справедливый упрек и ухватилось за последнюю фразу.
— Для себя…? А что же в таком случае мне сделать для тебя? Скажи? Огласи весь список! Все условия, при которых ты не бу…
Тяжелая, сбивающая с ног пощечина…
Мгновения на осмысление того, что она посмела меня ударить, хватило, чтобы девчонки и след простыл. Я ошарашенный упал в кресло. Что произошло?
Что я наделал?
Вопрос с противным привкусом крови из рассеченной щеки.
Благо, дела позволяли взять трехдневный выходной, и я скрылся от лишних глаз в своей горной резиденции. Увлечение сноубордом осталось с детских лет и все так же несло радость и уверенность в собственных силах — это мой метод «борьбы с жизнью».
Спуски успокоили меня, я перестал разрываться от злости то на себя, то на Викен и смог спокойно обдумать сложившуюся ситуацию.
Я заработал себе врага. На пустом месте. Слова брошенные в запале скандала… Нельзя было подвергать сомнению ее чувства и ее лояльность ко мне. Она простила многое, даже воровство генматериала, но это — нет. Ведь она никогда не давала повода усомниться в себе, всегда и во всем была на моей стороне, отстаивала мои интересы. Я бы на ее месте, тоже не простил, особенно после уверений в любви.
И отослать на Синто я сейчас ее не могу — мало того, что это вызовет дипломатические трения, так ей ведь еще лечиться-восстанавливаться несколько месяцев. Отослать ее куда-нибудь подальше в тихое место, где от нее не будет ни вреда, ни пользы? Только как крайний вариант. Я хотел ее видеть, хотел, чтобы она была рядом, и злился на себя за то, что не могу выбросить ее из головы, что не хозяин себе, как какой-нибудь мальчишка-подросток в период первой влюбленности.