Портрет, изображавший Энинву, представлял собой нечто удивительное. Несомненно, художник-датчанин был захвачен ее красотой. Он одел ее в сверкающую голубизной одежду, которая прекрасно гармонировала с ее темной кожей. Даже ее волосы были скрыты под волнами голубизны. На руках она держала ребенка, первого сына Исаака. Ребенок, всего нескольких месяцев от роду, был также обернут в голубое. Он глядел с картины на окружающих, большеглазый и красивый, как и должен выглядеть всякий ребенок. Неужели Энинву совершенно сознательно могла зачать только красивых детей? Каждый из них был прекрасен, даже несмотря на то, что у некоторых из них отцом был Доро, носивший в тот момент тела отвратительного облика.
Фактически это был портрет черной мадонны с младенцем, который казался совершенным благодаря чистым и по-детски невинным глазам Энинву. Иностранцы были слишком растроганы, чтобы комментировать какое-то сходство. Некоторые давали высокие оценки, глядя на все еще красивую Энинву, которая старалась хорошо выглядеть для Исаака, хотя и старилась соответственно его возрасту. Другие были глубоко оскорблены, уверенные, что кто-то на самом деле попытался изобразить Марию с младенцем как «черных дикарей». Расовые предрассудки были очень сильны в колониях, и даже в этой, прежде голландской колонии, где подобные вещи проявлялись почти что случайно. В самом начале года в Нью-Йорке были волнения. Кто-то устроил пожар, и белые решили, что это проделки черномазых. С доказательствами или без, но около тридцати черных было убито, из них тринадцать сожжено у столба. Поэтому Доро очень беспокоился за этот город в верховьях реки. Из всех его английских колониальных поселений, только в Витли не было защиты для черных поселенцев от их соседей, богатых и сильных белых собственников. Доро не мог поручиться, что в скором времени они не начнут смотреть на них как на свою законную добычу.
Доро покачал головой. Казалось, что женщина с портрета смотрит на него. Должно быть, он очень много думал про нее, или про ее дочь Руфь, прозванную Нвеке. Иначе он не позволил бы себе с такой легкостью заехать в Витли. Конечно, было очень приятно увидеть Исаака… но эта женщина!
— В конце концов она стала для меня очень хорошей женой, — продолжал Исаак. — Я помню ее разговоры, которые она вела еще до замужества, что из нее может выйти только плохая жена. Но за все время было лишь несколько случаев, когда ее можно было хоть в чем-то упрекнуть.
— Я хочу увидеть ее, — неожиданно резко сказал Доро. — И я хочу видеть Нвеке. Мне кажется, что она гораздо ближе к переломному моменту, чем тебе кажется.