— Что-что? А, они не мои, — рассеяно бросил граф, радуясь тому, что сможет замолвить словечко за своего фаворита. — Дядины.
— Он любил викторианские романы?
— Наверное.
— Да и ты их любишь. Этот лежал на столе, чуть ли не раскрытый.
— Его брал Майк. Только что вернул. Говорил, очень помогло, не знаю уж, в каком смысле. Терри, — ловко свернул он, — я о нем немало думал.
— Вот как, Шорти? Ясное дело, он вечно лезет в глаза.
— Знаешь, он мне нравится.
— И себе тоже.
— Посмотри, как он обставил Спинка.
— Ловко, ничего не скажешь.
— Храбр, как лев. Не боится Аделы.
— К чему ты ведешь, мой дорогой?
— Я… э-э… хочу узнать, не переменила ли ты мнения.
— Поня-ятно…
— Так переменила?
— Нет.
Лорд Шортлендс печально помолчал. Все шло хуже, чем он думал.
— А почему? — спросил он.
— Есть причина.
— Какая такая причина? Он — то, что тебе нужно. Богат. Красив. Занятен. И заметь, влюблен, как не знаю кто. Обрати внимание на его взгляд…
— Преданный?
— Вот именно. Ты его сразила наповал.
— А сама не поддаюсь. Это тебя огорчает?
— Естественно.
— Хорошо, я тебе кое-что скажу. Как выразилась бы героиня «Перси», я не осталась равнодушной. Этот самый взгляд пробирает меня до костей.
— Пробирает? — обрадовался лорд.
— В высшей степени. Я чувствую себя так, словно сияет солнце, шляпка, туфли и платье — лучше некуда, и кто-то подарил мне тысячу фунтов.
— Ну, вот! В чем же дело?
— Минуточку, Шорти, потерпи. Кроме того, я ощущаю, что у меня нет на эти взгляды эксклюзивных прав.
— Не понял.
— Должно быть, он смотрит точно так же на всех женщин.
— То есть, по-твоему, он… э-э… ветреник?
— Да, если это слово обозначает человека, который ухаживает за каждой мало-мальски приятной девицей.
— Он говорит, что любит тебя с давних пор. Тебе было пятнадцать или сколько там…
— Нужно же что-то сказать, а то разговор угаснет.
— Почему ты так думаешь?
— Чутье! Оно мне подсказывает, что твой Кардинел — мотылек, порхающий от цветка к цветку. Очень может быть, что порхал он не далее как вчера. Ты его видел, когда он вернулся из столицы?
— Нет, я гулял с Усиком.
— А я видела. Мало того, мы поболтали. От него на несколько ярдов пахло чем-то эдаким, терпким, словно он провел немало времени с экзотической женщиной. Не думай, я его не виню. Он не виноват, что похож на Аполлона. Но мне поддаваться нельзя. Благоразумная Терри Кобболд в очках и в митенках шепчет на ухо, что с Аполлонами связываться опасно. Словом, сердце — за, разум — против. Наверное, так относится к Спинку миссис Пентер.
Граф удрученно запыхтел.
— По-моему, ты делаешь большую ошибку.