— Что ж, бывает.
— Насчет этого, запаха. Наверное, он просто столкнулся с какой-нибудь дамой.
— Вот именно.
— Ах, Господи! Да выходи ты за него!
— Зачем это тебе нужно?
— Он мне нравится.
— Мне тоже.
— И потом, ты думала, что будет, когда Ворр украдет марку? Я женюсь, оставлю тебя один на один с Аделой — если, конечно, Клара подцепит Блейра. Тебе придется плохо, душенька. Лучше выйди за него, а?
Картинка, нарисованная им, тронула Терри. О чем, о чем, а об этом она не думала. Когда она как следует нахмурилась, вошел Майк.
— Что вы здесь делаете? — строго спросил он. — Я полагал, вы легли.
— Да-да, но я встала. Не могу заснуть. И вообще, я не видела, как взламывают сейфы.
— И незачем. Это — не для женщин.
— Мне очень хотелось!
— Теперь я понимаю, почему в газетах вечно пишут о своеволии современных девушек.
— Жадных до сенсаций.
— Именно, жадных до сенсаций. Что ж, благодарите Бога, что у вас будет добрый муж.
— Будет?
— Несомненно. Я придумал новый метод. Где Огастес?
— Наверное, у Шорти в спальне.
— Почему же Шорти не с ним? Где дух команды?
— Он меня выгнал, — жалобно промолвил граф. — Я не хотел уходить, но он сказал, я ему мешаю. Очень чувствительный, по-видимому.
— Как он там?
— Вроде бы ничего.
— Пойдите-ка лучше, посмотрите.
— А почему не вы?
— Мне надо поговорить с Терри.
Перенапрягшийся граф нервно провел рукой по седеющим волосам и пробормотал что-то насчет выпивки. Майк удивился.
— Вы что, с ним не пили?
— Он не позволил. Сказал, что это грешно. Я стал было спорить, но он заметил, что даст мне бутылкой. Ох, — размечтался несчастный пэр, — я бы миллион отдал за глоточек!
— Зачем? — возразил Майк. — Можно и дешевле. Пойдите ко мне, пошарьте в шкафу, на верхней полке. Там вы найдете фляжку. Отхлебните, сколько надо, и положите на стол два пенса.
Хозяин резво выбежал. Гость закрыл за ним дверь.
— Наконец мы одни, — сказал он. Нежное сердце Терри тронули муки отца.
— Бедный Шорти!
— Не без того.
— Он не годится для таких дел.
— Это верно.
— У него высокое давление…
Майк осторожно взял ее за локоть, подвел к креслу, усадил, а сам сел сбоку на ручку.
— Когда я воскликнул: «Мы одни!» — объяснил он, — я имел в виду не беседы о Шорти. О нем мы потолкуем позже, в нашем доме, у камина. «Давай, — скажете вы, — обсудим его давление». — «Давай», — отвечу я, но теперь актуальны другие вопросы. Входя, я услышал, что наш граф…
— Разве можно подслушивать?
— Можно, время от времени. На сцене для этого ставят ширмы, и все рады. Словом, он говорил: «Почему ты за него не выйдешь, дурья твоя голова?»
— Не совсем так…