— Зачем вы хрюкаете?
— Ды ладно, не буду.
— Адела и так плохо спит.
Майк понял, что надо было дать железной леди снотворное, скажем — в теплом молоке. Именно такие мелочи упускают стратеги.
Огастес тем временем бродил по комнате, бормоча: «Значит, от Шортлендс». Потом он опустился в кресло, благодушно бормоча и там, словно попугай, чью клетку накрыли зеленой бязью.
— Сбегайте, Шорти, посмотрите, не у вас ли они, — сказал Майк.
Граф убежал. В библиотеке воцарилась странная тишина. Огастес закончил монолог и сидел, опустив голову. Терри тронула Майка за локоть.
— Майк! — прошептала она.
— Да, моя дорогая?
— Посмотрите, он плачет.
Майк посмотрел. Действительно, из-под очков медленно текли слезы.
— Что случилось, Огастес? — спросил он. Обратившийся медвежатник утер жемчужные капли.
— Про нее вспомнил, дорогуша.
— Про кого?
— Да про нее. Потерял я одну, эт-та, особу… Майк облегченно вздохнул.
— Ничего, — шепнул он Терри. — Впал в сентиментальность.
— Да-а?
— Да. И слава Богу, следующая стадия — буйство. Не знал, Огастес, что у вас несчастная любовь. Когда вы в последний раз ее видели?
— Я не видел. Она не пришла.
— Куда?
— Да в эту, ре-гис-тра-туру. Наверное, вы думали, дорогуша, чегой-то он плывет один по, эт-та, морю житейскому. Сейчас скажу. Собирался я жениться, а она не пришла.
— Ай-я-яй!
— То-то и оно.
— Какая жалость, мистер Ворр!
— Пропала, наверное. Я ей про все рассказал, она вроде бы простила, а явился я на Бик-стрит, смотрю — ее нету. Два часа просидел.
— Какой ужас! Что же вы сделали?
— Ну, выпил шипучки, съел сэнгвич с ветчиной… А забыть — не забыл, дорогуша. Прямо вижу ее физиогномию, а сердце-то гложет, будто мыши.
Майк понимающе кивнул.
— Любовь, это вам не сахар. Вот они, женщины. Рыцарственный Огастес с ним не согласился.
— Прям сейчас! Я так думаю, — начал он, допивая сгёте de menthe, — может, это перст судьбы, а может — и нет. Эти ре-ги-стра-ту-ры есть и на Бик-стрит, и на Мик-стрит, и на Грик-стрит. Трудно ли перепутать? Я пошел на Бик-стрит, а она, значит, на Мик-стрит…
— Или Грик-стрит.
— Ну!
— Что ж вы ее не спросили?
— Опоздал, дорогуша. Целую неделю обижался, а там и подумал: не иначе как не-до-ра-зу-мнение. Пошел к ней, да не застал. Говорят, нету, уехала. Ну, я и сам уехал в Америку с одним джен-тле-ме-ном. Как говорится, пролег меж нами океан.
Воцарилось молчание. Потрясенные Майк и Терри с сочувствием смотрели на Огастеса, тогда как он, если бы не икал, мог бы сойти за статую печали.
Однако вскоре он ожил, словно Галатея.
— А ка-ак она стряпала! — проговорил он. — К примеру, пирог с почками. Одно слово, таял во рту.