Несчастная Ира, прижимая пальцы к вискам, переводила. Откуда она могла знать все смыслы слова «регенерация», например? Откуда она могла знать, что этот не первой молодости человек с не совсем белыми зубами – обычный след, который оставляет море на водолазах, – нырял в подземной реке на глубине сто двадцать метров? Что он одним из первых ввел в обиход слова «таблица компрессии»?
Я же, пусть простит меня месье Алина, кивал на его рассказ, но не слушал перевода. Об устройстве дома я рано-поздно прочитаю.
Мне интереснее было осмотреться в кабинете капитана Кусто.
Разобрать иностранные названия книг на их корешках в шкафах.
Определить чувства, которые я здесь испытывал.
Запомнить необычный, странный с такой высоты, подножный шум прибоя – шум, поднимавшийся сюда с далекой-далекой обрывной глубины.
Узнать откуда, и как, и когда на стену попал старинный гарпун и какая история связана с ним.
– …в отсеке второго этажа этого дома находились душевые… – переводила Ира слова Алина.
А я думал о том, что сын Кусто, который мылся в этой душевой, мальчишкой катался на ките.
Китобоец тащил под бортом ошвартованного убитого кита, а на болтающемся мертвом ките стоял маленький тогда Кусто и, конечно, захлебывался от счастья, а мать и отец взирали на происходящее безмятежно, без страха и даже с гордостью. Это, наверное, было так, как на далеком, немыслимо далеком отсюда острове Вайгач, когда маленький ненец волок в тундру полярного орла. Но там был маленький ненец, а здесь было возвращение цивилизованного европейского интеллигента обратно к началу начал, было соединение настоящего, первобытного мужества с современной физикой и биохимией.
Первая семья в мире, которую не можешь назвать жителями Земли. Как неудобно так назвать, например, карася или акулу.
Больше всего мне хотелось бы остаться здесь одному и внимательно рассмотреть разные мелочи на стенах и за стеклом шкафов. Известно, что окурок для следователя важнее автобиографии преступника.
Но Алина уже все объяснил про глубоководный дом. Следовало, очевидно, уходить.
Мы глянули еще только на стенд с фотографиями и карикатурами на Кусто слева от дверей.
Удачнее всего получаются карикатуры на людей с костистыми или очень толстыми лицами. Резкие черты Кусто так и просятся на карандаш. Но это, конечно, были не карикатуры все-таки, а шаржи. Чаще всего в профиль. И фото, приколотые к материи стенда без всякого ранжира и порядка, – подводные дома, дельфины, выпрыгивающие из воды в Сант-Яго, Кусто и Кеннеди на групповом снимке, Кусто, готовящийся надеть маску, и вдруг – Гагарин, смонтированный на одной карточке с Моной Лизой, Гагарин справа, Джоконда слева…