А вышло из этого следующее. Едва только они вместе с тремя десятками главных специалистов нового предприятия нефтехимии подошли к керосиновому заводику, а Серега Нефтяной остановился возле стальной ректификационной колонны, установленной на мощном каменном фундаменте, ведлы вообще строили завод на диво капитально и основательно, и распахнул волчий полушубок, а затем и тёплую рубаху, чтобы два больших, плоских агатовых ромба на его выпуклой, мошной груди когда-то очень удачливого и смелого охотника-даргсу, смогли хоть краем глаза взглянуть самовар. Ведл-нефтяник надел бриллиантовые очки на глаза, громко охнул и немедленно начал ведловать. Через несколько минут он поинтересовался отца говорящих камней:
– Митяй Олегович, что скажешь мне на счёт такого бензина и соляры, которые в топливном баке, словно бы в лёд превратятся? Учти, тогда топлива в баки поместится почти в пять раз больше и возле заборной трубки и в ней самой бензин и соляра будут самыми обычными. Правда, я теперь могу поднять октановое число хоть до ста двадцати, да, и цитановое любым сделаю, но мне всё же больше нравится многокомпонентное топливо княгини Ольги, оно самое экономичное, но теперь я его вдвое лучше сделаю на одном только попутном газе и чистой соляре. Митяй зевнул, устало махнул рукой и ответил:
– Валяй, Серёга, мне как-то всё равно, что в бак заливать, лишь бы Пахом веселее рычал и моя малышка Шишига не фыркала и не плевалась. Ладно, ведлуй, а я спать лягу.
Когда Митяй проснулся, работа над новым сортом моторного топлива была в самом разгаре, но Серёга клятвенно пообещал, что через двое суток зальёт в каждый из двух баков Пахома не по семьсот пятьдесят, а по три тысячи семьсот пятьдесят литров чистейшего двухкомпонентного топлива с идеальными характеристиками. Топливный бак от этого сделается практически монолитным и обретёт огромную прочность. Ему не будут страшны ни огонь, ни мороз. Услышав о том, что Пахом попрёт на себе семь с половиной тонн новой кристаллической соляры и при этом на сотню километров станет расходовать её всего двадцать два литра, то есть сможет проехать без дозаправки целых тридцать четыре тысячи километров, Митяй нервно вздрогнул и захихикал. В прочности конструкции этого супервездехода ему не приходилось сомневаться, как и в надёжности двигателя и трансмиссии, его единственное слабое звено была резина. Да, она была раза в два лучше по качеству, чем резина «Пирелли» для Шишиги, но это ещё ни о чём не говорило, ведь порвать можно любую резину, а потому если он о чём и волновался, то только о тапках для Пахома и всей остальной техники. Кивнув, он сказал: