– Не скажи, Изабелла… Ты копаешь сейчас под кучу народа…
– Если бы еще знать, не напрасно ли это все… Хотя, признаюсь, мне просто не терпится помочь освобождению Снегина… Честное слово… У него такой чудесный сын… Я была бы просто счастлива, если бы и у меня был такой…
– Ты рассуждаешь, как женщина предпенсионного возраста. И что за голова у тебя, Белла!
Савельев ушел.
– А почему вы все время молчите? – спросила Белла Григория Александровича уже в машине. Они ехали на квартиру Ямщикова. – Это принципиально или вам просто нечего сказать?
– Пожалуй, второе.
– Улица Буровая, это далеко?
Поднимаясь на пятый этаж пятиэтажного панельного дома, находящегося в одном из самых тихих и живописных районов города, Белла поймала себя на мысли, что готова к тому, что не сегодня-завтра увидит Ямщикова мертвым. И это чувство с каждым шагом становилось все отчетливее и отчетливее. Никогда еще ее интуиция не работала так явно: Белла, ни разу в жизни не видевшая этого человека, словно чувствовала где-то рядом запах смерти…
– Похоже, что никого нет дома, как и говорил ваш друг Савельев…
Они позвонили несколько раз, но не услышали ни единого звука за дверью.
– Может, попытаться открыть, как у Сосновской, – предложила она Григорию Александровичу, – а вдруг здесь не заперто?
Но дверь в квартиру Ямщикова была заперта.
– А что, если попытаться проникнуть в квартиру через балкон соседей?
– Белла, ты соображаешь, что говоришь?
– А вы соображаете, сколько раз на день вы произносите эту неприятную для меня фразу? – возмутилась Белла. – Я прекрасно соображаю… Раю Исханову убили – я в этом больше чем уверена – из-за этого Ямщикова, а вы тут лимонничаете.
– А ты, оказывается, знакома с творчеством Достоевского?
– Если честно, я его прочитала предостаточно, но одно могу сказать с уверенностью: Достоевский – дальтоник…
– Это в каком же смысле?
– У него так же, как в книгах Платонова, все черно-белое… Люди питаются Бог знает чем, женщины постоянно ждут богатых женихов, сидят и чахнут в петербургских сырых и холодных квартирах, страдают, ведут пространные беседы и упиваются своим временным безденежным состоянием… Многие сходят с ума, посещают публичные дома и дожидаются наследства или вовсе пропивают украденные деньги в кабаках и игорных домах… Как будто русским людям больше делать нечего, только обливаться слезами и напиваться водкой… Очень узкий подход к менталитету…
– Белла, остановись… Ты вся дрожишь, словно осиновый лист. – Григорий Александрович попытался ее обнять, но Белла отстранилась от него и, подойдя к соседней двери, позвонила. – Что ты собираешься делать?