Себастьян в задумчивости сидел за столом, когда в зал вошел один из его друзей-тамплиеров, вполне достойный доверия, Бурре де Корберон. Будучи послом Франции в Санкт-Петербурге на протяжении трех лет, он часто наведывался в Париж и передавал Себастьяну какой-нибудь подарок от того или иного братьев Орловых или от князя Барятинского.
— Мой дорогой друг, я предчувствовал, что встречу вас здесь, — заявил дипломат, едва заметив Себастьяна. — В конце концов я поверю в общение душ на расстоянии, — добавил он шутливо, усаживаясь напротив него.
Корберон был скептиком. Мир забавлял его, поскольку он рассматривал его с сатирической точки зрения. Казалось, он был открыт любым идеям, но не примыкал ни к одной.
— Как там в России? — спросил Себастьян.
— Скучают по вам. Все меня только и спрашивают, не знаю ли я, когда вы вернетесь. Вы в такой милости при тамошнем дворе, что это у многих вызывает зависть.
Себастьян подозревал, что послу известно о его участии в ночном перевороте, но от замечаний воздержался.
— Граф Елагин, — продолжил Корберон, — который, как вы знаете, возглавляет русских масонов, говорит, что ему не терпится услышать ваше мнение о европейских собратьях.
— Удивляюсь, как это Святейший синод еще не велел его убить, — заметил Себастьян. — Скажите, а верно ли, что в Санкт-Петербурге, как я слышал, недавно обосновались шведские ложи?
— Да, и это дает вам повод к осторожности. Наши шведские друзья замечательно организованы, и русское масонство под их влиянием становится настоящим тайным обществом, что беспокоит императрицу. Беспокоит тем более, что новый великий магистр, князь Кулакин, дружен с великим князем Павлом, а тот враждебно настроен к своей матери.
— В общем, она косо смотрит на масонов.
— Это еще мягко сказано. Она считает их солдатами под командой иностранного принца Карла Судерманского, брата короля Швеции.
— А пруссаки?
— Они тоже ввязались в драку, что должно безумно забавлять вашего друга Фридриха.
— Граф, этот король вовсе не из числа моих друзей, — возразил Себастьян. — Дружеские чувства он питает только к собакам.
— Кроме того, — продолжил Корберон, — Екатерина добилась признания своей власти от всех, кто ее окружает, и даже от тех, кто далек от нее, но только не от собственного сына. Однако ее былое воодушевление французскими идеями изрядно поостыло…
Тут явился Сен-Мартен и, завидев обоих собратьев, подошел поздороваться с ними.
— Магистр, — сказал Себастьян, — я хотел бы поделиться с вами одной заботой, которая касается всех нас.
Сен-Мартен снял шляпу и сел.