С принадлежащим Даниловым поместьем, расположенным недалеко от Женевы, могли соперничать лишь гигантские дворцы, которые были разбросаны по всей России. Более скромный по своим размерам и великолепию, чем те величественные особняки, что они оста вили дома, замок Жемини тем не менее был самой роскошной резиденцией, раскинувшейся на берегу озера Леман. Его окружал великолепный парк, состоящий из древних деревьев и стриженых, затейливо украшенных лужаек. Они мягко спускались к берегу озера, откуда открывался живописный вид на усеянные лодками голубые водные просторы и величественные горные хребты – серебристые вершины Альп, покрытые сверкающими шапками ослепительно белого снега. С озера можно было разглядеть огромный особняк девятнадцатого века, поднимающийся наподобие каменного острова из пучины густой дубовой листвы и древних хвойных деревьев, но с суши обзору мешала украшенная карнизом стена высотой в шестнадцать футов, которая плотным кольцом окружала все сорок шесть акров парка.
За последние пять недель Сенда все лучше знакомилась с замком, и это знакомство ввергало ее во все большее разочарование. Сейчас, вновь оказавшись перед внушительными витыми воротами, украшенными позолоченным гербом Даниловых, она вспомнила тот день, когда впервые приблизилась к ним и нажала на звонок.
После приезда ей потребовалось целых две недели на то, чтобы узнать, где живут Даниловы. Князь и все его окружение держались в тени, и если бы не неожиданно посетившее ее вдохновение, Сенде потребовалось бы гораздо больше времени. Лишь заметив выступающие над соседними крышами блестящие золотые купола русской православной церкви недалеко от Музея искусств и истории, она поняла, что ее поиски увенчались успехом. Русские эмигранты держались стаей, подобно заблудившимся голубям, и, независимо от положения на социальной лестнице, их жизнь неизбежно вращалась вокруг церкви.
А кто же лучше местного священника мог знать свою паству?
Неровный стук сердца гулко раздавался у нее в ушах, когда Сенда широко распахнула тяжелую дверь и ступила в церковь. Позади осталась Женева, солнечный свет отбрасывал серебряные пятна на покрытое рябью озеро Леман, но внутри церкви, казалось, чья-то гигантская невидимая рука перенесла ее обратно в прошлое, в Россию.
У нее на глазах выступили слезы. Эта церковь ничем не отличалась от других русских церквей, даже запах был таким же – тяжелым и подавляющим, – сильный запах кадила и расплавленного воска, исходящий от мерцающих свечей. Множество темных неподвижных глаз смотрели на нее с настенных икон, как бы следя за каждым ее движением и проникая в самую душу. Во всем этом чувствовалась какая-то навязчивая красота, но гнетущее, можно даже сказать, зловещее ощущение того, что все это уже было в прошлом, заставило Сенду позабыть то, за чем она сюда пришла, и выйти обратно в мир, где светило солнце. Потому что эта церковь слишком напоминала ту, где она отреклась от иудаизма, отказалась от своих корней и поклялась в верности принципам русской православной церкви.