– Вот увидишь, – ласково шептала старая женщина, – все образуется.
Сенда осторожно высвободилась из бабушкиных объятий.
– Замужество означает… столько разных вещей.
– Ты должна лишь исполнять свой долг.
– Но ведь мне придется… ты знаешь, ночью…
– Это все совершенно естественно, – сурово ответила Голди. – Сейчас не время думать о твоих супружеских обязанностях. Со временем ты к этому привыкнешь.
Но Сенда так и не смогла к этому привыкнуть.
В первую брачную ночь, когда Соломон церемонно снимал с себя свой лучший костюм, аккуратно складывая на стул каждую вещь, прежде чем перейти к следующей, Сенда почувствовала, как тошнота подкатывает к ее горлу.
Она повернулась к нему спиной: обнаженный, он был ей еще более противен, чем в одежде. Ее тошнило при виде его густой бороды и еще более густых темных волос на теле. Его бледное тощее тело и тонкий, торчащий вверх член вызывали у нее невыносимое отвращение. Когда он, обнаженный, скользнул к ней под покрывало, она не шевельнулась и лежала неподвижно, как скала.
– Спокойной ночи, Соломон! – с резкой категоричностью сказала она, по самую шею натягивая на себя одеяло.
Его руки под одеялом задвигались.
– Я люблю тебя, Сенда, – мягко проговорил он.
– Я устала, – послышалось в ответ. Ей хотелось выпрыгнуть из кровати и прямо как есть, в теплой ночной рубашке, выбежать на улицу и помчаться домой, в свою родную кровать в комнате, где они спали с бабушкой Голди. Но она знала, что не осмелится сделать это. Данным ею словом и долгом она была принуждена делить с Соломоном его жизнь и постель. Все остальное было немыслимо.
Сенда съежилась, ощутив его неуклюжий мокрый поцелуй на своем затылке.
– Я… я себя неважно чувствую, – умоляюще сказала она, борясь с подступающей к горлу тошнотой. – Наверное, от вина или от всех этих танцев…
– Ты меня не любишь? – Соломон казался обиженным. Он еще ближе подвинулся к ней, и Сенда почувствовала, как его влажный пенис прижался прямо к ее ягодицам.
– Разумеется, я люблю тебя, Соломон, – покорно проговорила девушка. Она ощущала на себе его пронзительный взгляд и была рада тому, что лежит к нему спиной, а ее пышные блестящие медно-красные волосы скрывают, подобно вуали, ее лицо. От этого она чувствовала себя в большей безопасности и изоляции, а он не мог видеть на ее лице отвращения.
– Что-то случилось? – продолжал настаивать Соломон.
– Ничего такого, что не прошло бы после короткого сна, – солгала Сенда. – А сейчас, пожалуйста, погаси свет и дай мне уснуть. Может быть, завтра…
Но когда настало завтра, она нашла другой предлог, и на следующую ночь тоже. Один день без любви следовал за другим, и в конце концов Соломон сдался. Сенда была его женой во всех отношениях, кроме одного.