Репортеры начали забрасывать ее вопросами; невзирая на невероятные усилия полицейских, старавшихся сдержать людей, толпа прорвала баррикады и вырвалась вперед. Какая-то обезумевшая женщина настигла Тамару на ступеньках синагоги, размахивая книжечкой для автографов перед ее закрытым вуалью лицом. Пока полицейские оттаскивали женщину прочь, О.Т. вместе с Ингой быстро затолкнули Тамару внутрь.
В синагоге было полным-полно народу. Киноколония являла собой довольно тесное сообщество, и Луис был знаком почти со всеми его членами. Многие его друзья и просто знакомые, начиная от глав киностудий и кончая простыми рабочими, пришли сюда проводить его в последний путь. Были горы венков, служба, к счастью, оказалась короткой, а прощальное слово, произнесенное О.Т., теплым и вдохновенным. Гроб был закрытым, поэтому Тамара не могла в последний раз утешиться видом своего возлюбленного, спящего мирным – не без помощи гримера – сном, не могла в последний раз коснуться губами его холодных губ. Ей неоткуда было черпать утешение, даже в надежде, что смерть его была мгновенной. Скорее всего, в те несколько страшных секунд, что автомобиль летел вниз, на дно каньона, Луис успел осознать, что происходит. Ей оставалось лишь молиться, что смерть наступила сразу. Уж слишком ужасной была альтернатива. Луиса зажало рулем, и в результате взрыва бензобака он обгорел до неузнаваемости.
Позже Тамара не могла вспомнить, как ей удалось вынести это испытание, страшнее которого в ее жизни ничего не было. К счастью, она все еще была в состоянии оцепенения, вызванного шоком, и большая часть происходившего слилась в какое-то неясное пятно. Все отмечали, как благородно она выглядела, с каким достоинством держалась. На самом деле она скорее находилась в ступоре, чем жила, и просто-напросто, как зомби, следовала за Ингой, которая ни на минуту не отпускала ее от себя. Он нее требовалось лишь переставлять ноги. И больше ничего.
Еще один кошмар случился на кладбище, в двух шагах от склепа Валентино. В тот момент, когда гроб с телом Луиса должны были предать земле, к нему с пронзительным криком бросилась Зельда Зиолко и всем телом повалилась на него.
– Луи-и-и, – рыдала она, колотя кулаками по гробу сына. – Луи-и-и… не оставляй меня одну, Луи-и-и…
Сопровождавшие попытались оторвать ее от гроба и поставить на ноги. И вот тут-то она, обвинительно указывая на Тамару, принялась визжать, как безумная:
– Это ты, ты, бесполезная сука! Ты убила его! Ты убила моего сыночка! Будь ты проклята, сука! Желаю тебе вечно гореть в аду!