— Что верно, то верно — пора, — Ренат поднялся.
— Я, чур, в машине, — Семен живо тоже вскочил, — а то тут змеи могут быть.
— Ложитесь с Димкой в машине, — согласился Ренат. — А я в спальнике где-нибудь тут, — он огляделся, подыскивая подходящее место, и наткнулся взглядом на Джессику. — У меня спальник, между прочим, на заказ шили, на гагачьем пуху, там трое уместятся. Лучше, чем на газетках, верно? Приглашаю…
— Гага северная птица, — ни к селу ни к городу сообщила девица, — она морозов не боится, и умеет на ходу… В спальник, так в спальник, я разве против, чесаться не буду… — и в очередной раз хлопнула пузырем из жвачки.
— Ренат, — вдруг проявил джентльменские наклонности Дима.
— Я могу и сам где-нибудь пристроиться. Там, в доме, сохранилась часть настила… Пусть девушка ложится в машину.
Сема ее не потревожит, да он и места мало занимает…
Ренат ответил многозначительным взглядом.
— Хан, я сам могу к тебе в спальник, — торопливо предложил Семен, — может, тут змей вовсе и нет. А девушка свободно разместится в джипе одна.
Взгляд у Рената стал испепеляющим.
— В спальник, так в спальник, — легко согласилась девица, — Папашки, вы тут из-за меня не спорьте, дорога-то впереди длинная.
* * *
Диме привидилось, что на него кто-то смотрит. Открыл глаза и увидел в зияющем проеме окна сидящего на корточках таджика. Таджик был почти натуральный, только немного прозрачный, в тюбетейке и длиннополом ватном халате. Сидел он прямо на подоконнике, свесив наружу зад.
— Ты кто? — испуганно и беззвучно спросил Дима.
— Ай-яй-яй, нехорошо, — сказал таджик с акцентом, с которым, по мнению Димы, и должны говорить таджики. — Ай-яй-яй, нехорошо, убили парня, ай-яй-яй, ни за что ни про что замочили. Теперь мертвый гонится за вами, а что ему остается?
— Кто убил? — спросил Дима, чувствуя, как одервенело тело: то ли от страха, то ли от ночной прохлады.
— Кто убил, тот сам знает, — глубокомысленно заключил таджик речетативом.
— А ты, ты откуда знаешь, что убили?
— Ночным людям все известно, — таджик покачал головой. Наконец, понимая, что его преследует кошмар, Дима задал вопрос:
— Если все известно, то кто же убил Трупина?
— Плохо соображаю, — признался таджик. — Не помню уже. И раньше плохо соображал, а после того, как по голове обрезком трубы ударили, — он снял тюбетейку и повернул голову так, чтобы Диме была видна глубокая вмятина в черепе, — совсем не соображаю. Скажу только — каждый из вас, как только мертвым станет, тоже все узнает…
— Почему мы должны стать мертвыми?! — возмутился Дима.
— У бандитов большие деньги украли, — тем же речетативом сообщил таджик, покачал пробитой головой и надел обратно тюбетейку. — Теперь эти деньги с вами, а бандиты убьют, чтобы деньги вернуть.