— Воскреснуть можешь? — устало спросил Савальден.
Тело прислушалось к чему-то, происходящему внутри, и отрицательно помотало головой.
— Ну бес с тобой, — Савальден досадливо поморщился. — Вставай. Дыши. Дыши, идиот, ты же без этого разговаривать не сможешь!
Бывший приор неумело засопел.
— Сейчас ты пойдешь в комнату приора Бархара, — сказал Савальден. Запишешь там в книгу — коричневую такую, лежит на столе слева — что Анси де Марни закончил срок послушания и возвращается к жизни мирской. Потом соберешь братию и объявишь всем, что брат Савальден покидает монастырь с особой миссией во имя Храма. Прикажешь брату Дюберри сопровождать его и во всем ему повиноваться. По дороге отвечай на приветствия монахов. Если будут о чем-нибудь спрашивать или просить чего-нибудь — вели подождать до вечера, сейчас ты очень занят. Когда мы с Дюберри покинем обитель, выжди полчаса у себя в комнате, потом выйди во двор. Там можешь падать и умирать окончательно. Понял? Запомнил?
Приор с трудом разлепил губы.
— Нет, господин, — сипло сказал он. — Не понял и не запомнил.
— Эх, — разочарованно сказал Савальден. — Ты и при жизни ни умом, ни памятью не отличался. Аш-Шарат!
В комнате снова возник голубой вихрь.
— А говорил, насладиться свободой… — проворчал Аш-Шарат, без вдохновения концентрируясь. — Какая ж это свобода — туда-сюда, туда-сюда… Я слышал тебя, господин. Я здесь и готов повиноваться.
— Вселись в это тело и овладей им! — властно сказал Савальден.
— Повинуюсь, господин, — пробормотал Аш-Шарат невнятно. — О, да оно еще теплое! Застыть совсем не успело!
— Можешь считать, свежее, — заметил Савальден.
— А можно, я заберу себе душу? — без надежды спросил Аш-Шарат, втягивая голубые дымки внутрь приора.
— Вообще-то он священник, — рассеянно сказал Савальден. — Впрочем… бери. Только ненадолго. Будет знать, как умирать под руку!
— Ух! — сказал Аш-Шарат, еще не до конца веря в свою удачу. — А… ненадолго — это насколько?
— Месяца на три-четыре. Может, на полгода. Впрочем, дольше у тебя и не получится.
— Почему не получится, господин?
— Не скажу. — Савальден критически оглядел тело. — Годится. Теперь ступай и выполни мои замыслы.
— А…
— Раскрываю тебе замыслы и налагаю на дерзкий дух твой печать молчания! Иди и сделай!
— Повинуюсь, господин, — уныло сказал приор и вышел из комнаты. Савальден мрачно посмотрел ему вслед, взял с лежанки дорожный мешок и стал собираться к отъезду.
— Впрочем, возможно, так даже лучше, — сказал он несколько минут спустя.
* * *
Когда почти не отличающиеся от скал ворота монастыря скрылись за поворотом, восхищенно-изумленный Дюберри повернулся к Савальдену и несколько секунд смотрел на него с немым восторгом.