Орлов недоуменно пожал плечами: все так неожиданно, непонятно, нескладно.
— На снайперский рубеж замахнулись, а Пушкарева за борт?!
Зварыгин сдержанно улыбнулся, выразив на лице удивление.
— Не за борт, не за борт, — тихо проговорил он и вдруг спросил приподнято-молодым, сильным голосом: — В шахматы играешь?
Орлов знал способность комэска неожиданно и резко переводить разговор с одной темы на другую. Это его манера ставить точку над решенным вопросом. Возможно, так было и на этот раз. Орлов свое мнение высказал, комэск, разумеется, понял его — к чему вести дальше бесплодный разговор… Не проще ли переметнуться на шахматы? И Орлов, как всегда, с удовольствием ответил Зварыгину:
— Слишком не увлекаюсь, а вообще-то сразиться можно…
— Не спеши, сперва теорию постигни. Что в шахматах главное, знаешь? — азартно спросил Зварыгин и начал энергично ходить взад и вперед.
Орлов задумался.
— Не ломай голову. Все очень просто. Главное — сделать выигрышный ход.
— Это, пожалуй, так, — согласился Орлов, видя, как у Зварыгина загорелись глаза и занялось решимостью лицо.
Комэск, будто перед ним была шахматная доска, коротким, уверенным жестом продемонстрировал какой-то игровой ход.
— Вся премудрость — в движении фигур. Надо только уметь их переставлять, — наставительно продолжал Зварыгин, остановись и глядя в упор на Орлова. Он словно бы раскрывал ему тайну древнейшей игры. — Нервы в кулак — и задавай работу мозгу: анализируй промахи, ошибки, ищи слабину в обороне противника, разрабатывай свою стратегию. В тактике избавляйся от шаблона: укрепляй фланги, не забывай про тылы. И вперед, вперед, на выгодные позиции…
Орлов раньше не замечал у комэска такой горячей страсти к шахматам, даже ни разу не видел его за шахматной доской, но он безоглядно верил ему. Его покоряла теперь эрудиция Зварыгина.
— Товарищ командир, честно скажу: за доской я слабак, — признался Орлов и, показывая рукой на сгущавшиеся в небе тучи, с настроением продолжил: — Для нас все там — и ходы, и тылы, и фланги, тактика и стратегия. Все там, в небесах!
Зварыгин просиял:
— Вот, вот, вот… К этому-то я тебя и подводил. Только знай: сперва земля, а уж потом небо. Потом!
Орлову казалось, что понимал комэска, как самого себя. Конечно же все мысли Зварыгина — о делах эскадрильи. Впереди учения, перелет на дальний аэродром, работа на «чужих» полигонах в краю, где горы подпирают небо, а море бьется о скалы. Потом новые учения. Да еще какие!.. «Зенит»!
Орлов хотел сказать Зварыгину, чтобы он не сомневался в подготовке его звена. Летают ребята! Костиков заметно подтянулся, Пушкарева он подвел уже к первому классу, сам далеко продвинулся вперед, а о Широбокове говорить нечего — ас! Теперь только совершенствуйся! И Орлов со своими летчиками теперь будет особенно скрупулезно проигрывать каждый «ход», отрабатывать каждый элемент полета. Само собой разумеется, сперва на земле, а уж потом в небе. Тут они едины с комэском.