Липман не откликнулся ни одним словом. От развернувшейся перед его мысленным взором человекоубийственной картины он весь похолодел и язык его прилип к гортани.
– Мы всю землю обагрим этой свиной рабьей кровью, не оставим ни единой пяди не политой ею и не на один локоть пропитаем ее… тяжело сопя, ерзая на месте, весь утопая в облаках дыма, уже с бешенством продолжал мэтр. – От пролитой крови реки выйдут из берегов, и земля не успеет поглощать трупов. Гекатомбы навалим!
Он вскочил и, заложив руки в карманы, закружился по комнате.
У Дикиса, помимо огромного живота, была ещё сильно сгорбленная спина и голова прямо из плеч выдвигалась вперед. Липману на момент почудилось, что перед ним по полу на своих коротких, кривых ногах, с отвернутыми наружу большими, толстыми ступнями, ползает отвратительная гигантская черепаха.
С заслюнявившихся губ мэтра срывались слова ужасного значения. Всего Липман расслышать не мог, потому что Дикис говорил быстро, отрывисто, сипло, понижая иногда голос до бормотания и шепота.
– Из черепов построим пирамиды… Что тамерлановские! Грандиознее и выше египетских… Тюрьмы и застенки переполним смертниками… Не сразу в иной мир… не сразу…, а сперва потомим ужасами смерти и… пытки… Восстановим все роды пыток, что от начала веков… и изобретенные святой инквизицией и… новейшей советской практикой… Расстрелы, виселицы, электрический стул, обезглавление – гуманизм… яйца выеденного не стоит… к черту… А вот медленное вытягивание жил… клещами… клещами… дробление костей, суставов… дыба, поджаривание… гвозди, иголочки под ноготки… "перчатки" с рук… с ног "носки"… А ледяная вода на бритое темя… с высоты… эдак по капельке… Ха-ха! Утопить… что утопить в воде?… а в человеческих экскрементах утопить… Хе-хе! Это что-нибудь особенное…
Еще что-то угрожающее бормотал Дикис и чего Липман не расслышал. Он злорадно хохотал, как хохотал бы тот сумасшедший, которому удалось совершить какую-нибудь задуманную им злую пакость.
Липман сидел бледный, соблюдая внешнее спокойствие и только теперь начиная понемногу постигать ту неумолимую "логику", о которой в продолжении бесед не раз упоминал его учитель.
– В кратчайший срок мы должны покончить с гоевской головкой, – несколько спокойнее и внятнее продолжал мэтр, – с ее интеллигенцией и буржуазией, которые иначе могут преждевременно прийти в себя, раскусить наши планы и хотя колесо судьбы им не повернуть обратно, но могут причинить нам не мало лишних неприятностей и хлопот, а этим несколько затянут процесс нашей перестройки жизни. Вообще, мы должны спешить, не терять ни минуты. В этом залог нашего успеха. Своей энергией и беспощадной свирепостью мы приведем в животный трепет все наше рабье стадо и смертельным испугом парализуем у гоев всякую волю к сопротивлению. Мы должны быть смелы, неумолимы, сильны и страшны. Так-то, Липман.